Михаил Нестеров - Позывной 'Пантера'

А дальше строго по сценарию: "Все свободны. А вас, Игорь Александрович, я попрошу остаться".

Ленц, как и планировал, прогнал в голове разговор с президентом, анализируя каждое свое слово и вникая даже в интонации главы государства. А он с самого начала дал понять министру внутренних дел, что, как всегда, не даст ему возможности высечь самого себя. И почти тут же показал свое расположение к военным, у которых (в отличие от министра) есть пусть кое-какие, но все же соображения.

В высоком кабинете собрались далеко не дураки, все понимали, что обязаны своим присутствием неплохо разыгранной шахматной партии. Кто виноват, что одни проиграли, а другие выиграли, а некоторые - генпрокурор, к примеру, или директор ФСБ - остались в выигрыше? В общем-то термин неплохой, главное - результативный.

Собственно, Ленц мог рассказать всю правду, ничего не скрывая, поскольку вскрывшиеся во время диверсионного акта факты прямо указывали на грозненский ОМОН как на перевалочную базу, где укрывали бандитов, где содержались заложники и готовилась казнь одного из них. И не всю правду: на базу, где содержался заложник, прибыли остатки банды боевиков, разгромленных спецназом ГРУ под Ведено. Цель: делить добычу, подранка-летчика. А Аслан Газимов, заместитель командира грозненского ОМОНа, мог оказаться предателем по отношению к Малику Абдулгамидову. И еще несколько вариантов. Выбор зависел не только от воображения генерал-полковника Ленца, но и от фантазий главы МВД, руководства администрации Чечни. Но главное - свое бессилие они уже высказали. Их в свое время предупреждали - укрепляйте свою власть. Совершенно справедливое предложение, все укрепляют власть - и маленькую, и большую. Одним словом, перетянули болт и сорвали резьбу. Если нарезать по новой, то меньшим диаметром. Проще выбросить его и сделать новый.

На "чеченских фронтах" скорых изменений не предвидится. Но сдвиг - и в лучшую сторону - уже достигнут. Есть и поводы к компромиссу - нужно садиться за стол переговоров. Огорчало одно: по любым вопросам приходится вести войну, лить кровь, составлять списки погибших и пропавших без вести.

Эпилог

"Королевство кривых зеркал"

Греция, 21 июля, воскресенье

Сергей сошел с трапа самолета и, вздохнув полной грудью, посмотрел на небо - наверное, действительно чуточку темнее нашего, российского неба.

Скромный переднеприводной "Форд-Мондэо" серебристого цвета дожидался Марковцева на парковочной стоянке. "Да, - вздохнул он, - этой тачке до ста лет ближе, чем мне. Ну что, поехали?" - спросил себя Сергей, усаживаясь за руль. Обычно такие слова сопряжены с обязательными действиями: одна рука тянется к ключу, торчащему в замке зажигания, другая хватается за рычаг коробки передач.

В "бардачке" Марк нашел документы на машину, водительское удостоверение, паспорт. "Отдохнешь неделю, и за работу", - вспомнил он слова полковника Мещерякова. "Что за работа? И где?" - "По твоей специальности. Дела милосердные: обеспечить уход одинокого человека. Возможно, в Греции, Турции, Албании. Сейчас твой клиент в Пальме, Мальорка".

И другие слова всплыли в голове: "Когда тебе даешь задание "поменять профиль работы" какого-нибудь негодяя, осечек не ожидается".

Закуривая, Сергей взялся за ручку стеклоподъемника. Стекло стремительно скрылось в недрах широкой двери "Форда" и каким-то чудом не разбилось.

Марк машинально оглянулся, выискивая в разношерстной толпе туристов того олуха, который подбирал для него машину, и искренне надеялся, что подготовку оружия для предстоящей работы доверили не ему.

Впереди клиент, работа, возможно, осложненная утечкой информации: "Вами заинтересовался один человек, он - профессионал".

Было что-то мистическое в отражении огромного зеркала в гостиничном холле. В нем Юля снова увидела высокого худого человека. И снова с сигаретой в руке. За полтора года она возненавидела это роскошное зеркало, подходила к нему когда неосознанно, а когда специально. Через него она смотрела не на реальный мир, отражающийся в кристальной поверхности, а в потусторонний, ибо только он связывал ее с погибшим братом. И в первый раз незнакомец появился именно там, в глубине отражения, которое вскоре задрожало, исказило ее лицо, оставило на своей поверхности заметный след; порой глаза сухие, а по зеркалу ползет слеза.

Она сразу узнала его, словно ждала его все эти долгие дни.

В тот день она сорвалась, после тысячу раз пожалела об этом. Ах, как ей хотелось расспросить его, но прежде напомнить его же слова: "Вы сказали, что брат сражался геройски... Расскажите, как он погиб?"