Екатерина Островская - Мотылек атакующий

По коридору шли молча. Потом свернули на лестницу, поднялись на второй этаж и остановились у двери.

– Адвокат Иванов вас ждет, – сообщил следователь и распахнул перед Машей створку. – Заходите.

Иванов сидел за столом и крутил в руках шариковую ручку. Маша обернулась на своего сопровождающего, предполагая, что его присутствие при разговоре подследственной с адвокатом нежелательно. Но следователь вошел следом за ней, прикрыл дверь и показал Маше на стул возле своего стола. Она села и стала ожидать вопросов, полагая, что сейчас будет официальный допрос.

Холмогоров положил на стол ее мобильник, бумажник, золотую цепочку и ключи от машины.

– Больше при вас никаких ценных вещей не было? – спросил он.

– Больше ничего.

– Тогда забирайте. Нигде расписываться не надо. Нам позвонили и приказали отпустить вас.

– Под подписку о невыезде? – спросила Маша, чувствуя облегчение.

– Совсем. Вас никто не задерживал, вы ничего не совершали. Автомобиль ваш у нас во дворе, можете забрать. Ремонт, к сожалению, мы оплатить не можем.

Маша обернулась и посмотрела на Иванова.

– Толю Мышкина выпустят во второй половине дня, – сообщил он. – Я с утра поехал к прокурору города, который, как водится, не собирался меня принимать. Пришлось сказать, что дело касается покушения на его заместителя Порываева, а информацию эту можно доверить только его непосредственному начальнику. Проговорили полчаса. Меня попросили молчать, забрали все материалы. Я заверил, что копий у меня нет. Обманул, естественно, как раз копии и вручил прокурору города.

– Копии чего? – не поняла Маша.

– Во-первых, запись с того диска, что вы мне дали. У прокурора, когда он ее увидел, глаза на лоб полезли. Хотя в вашем деле и в деле Мышкина видеозапись ничем помочь не могла бы. Потом я начал показывать записи, сделанные в квартире Порываева. Но там смотреть вообще невозможно. Прокурор замахал руками и потребовал убрать этот ужас. А я его смотрел. Там куча эпизодов. Вообще, подобные записи по закону могут делать только работники оперативных служб, но она уже существует. И хотя добыта незаконным путем, полностью игнорировать ее нельзя, даже принимая во внимание, что нет заявлений от пострадавших детей или от их родителей. А вдруг заявления начнут поступать? Там двенадцать мальчиков от десяти до четырнадцати лет проходят. Среди них и тот, кого вы из машины Порываева вытащили. А видеозапись происшествия с вашим участием у въезда во двор прокурор просмотрел и убедился, что Порываев ложно обвинил вас в разбойном нападении на него, в стрельбе и в похищении денег.

– Что его ждет?

– Закрытый процесс, вероятно. Если доживет, конечно. Ведь может же проговориться на суде, назвать фамилии тех, кто его наверх вытащил, и сказать, почему они ему покровительствовали. Сейчас в больнице у его палаты пост выставили, но, боюсь, это не поможет: решеток на окнах нет.

– Вы думаете, кто-то может забраться к нему?

Иванов посмотрел на следователя, и тот, пожав плечами, ответил:

– Вероятно, прокурор, зная, что ждет его на зоне, сам покончит счеты с жизнью. Там шестой этаж как-никак. Или ему помогут это сделать. Вы же понимаете, как у нас не любят, чтобы такие люди давали показания, даже в закрытом для прессы режиме.

– А он наверняка думал, что ему все сойдет с рук, – сказала Маша. – Собирался вечно получать деньги с Кущенко и делать все что хочет.

Холмогоров покачал головой.

– В любом случае, денег ему было уже не видать. Этой ночью известный предприниматель Алексей Филиппович Кущенко был застрелен своим сыном Артемом. А заодно с ним убит судья Солодкин.

– Как вы сказали? – не поверила Маша.

Ей показалось, что она ослышалась.

– Солодкин, – продолжил следователь, – тоже весьма скользкая личность. К нему у нас, следователей, была масса претензий. Мы вкалываем, а он оправдывает заведомых негодяев… Вернее, оправдывал. Только в крайних случаях назначал условные или минимальные сроки. Артема Кущенко задержали, он пытался отстреливаться. Его ранили в плечо и ногу.

Адвокат поднялся и протянул руку Холмогорову.

– Спасибо, Коля. Мы пойдем.

– Я-то при чем? – удивился следователь. – Моей заслуги никакой. Благодарите тех, кто видеоматериалы подготовил.

– Кстати! – вспомнила Маша. – Вы сказали, что в квартире Порываева были камеры установлены. Кому же удалось это сделать? Ведь Мышкин говорил, что к прокурору не подобраться, в дом его проникнуть невозможно.