Екатерина Островская - Мотылек атакующий

Олег Валентинович вполне сносно объяснялся на английском, но он устал. Вышел из-за стола и сказал:

– Не могу больше. Этот дурак еще какие-то деньги с меня требует. Говорит, что сегодня была… Забыл, как по-английски будет «подстава».

Мужчина вышел в коридор, а Маша села на его место.

– Когда мужа выпустят? – поинтересовалась она у Эмили.

– Через год обещают, – ответила та, – Можно было бы и раньше прошение подать, но мы сейчас с Москвой влетели. Теперь мне надо с такой рожей на ринг выходить или же нам придется возвращать аванс, да еще неустойку за срыв поединка выплатить. А неустойка сто тысяч. Откуда брать?

– Я думаю, наш менеджер решит вопрос.

Джексон покачала головой.

– Бой состоится, только вместо тебя выйду я, – сказала Маша. – Это будет по-спортивному.

– Ты, что, и в самом деле считаешь, будто мы занимаемся спортом? – удивилась негритянка. – Здесь нет правил и честных людей тоже нет. На нас делают деньги. У шлюх и то работа приятнее: их если и бьют, то за дело, а мы сами свои рожи подставляем.

Маша разговаривала с Джексон и видела, что на них неотрывно смотрит Артем. Вернее, Кущенко-младший смотрел на Машу, и радости на его лице не было. Зато Алексей Филиппович постоянно улыбался. Потом поманил рукой Мотылька и, когда она подошла, поднялся, усадил ее рядом.

– Минуточку внимания, – произнес хозяин клуба, – я хочу сказать пару слов. А пока говорю, наполните ваши бокалы, потому что пить будем за невероятную девушку, каких я не видел прежде, а вы тем более. Традиция гладиаторских боев восходит к Древнему Риму. Имена некоторых гладиаторов дошли до наших дней. Были и женские бои, но ни одной женщины-бойца того времени мы не знаем. Потому что никогда еще не было такого таланта, как наша Маша. Она прекрасна, как богиня любви, а дерется, как богиня боевых искусств. Я сегодня посмотрел, как Мотылек атакует, и понял, что защиты от нее быть не может. Лично я был сражен ее красотой, но не дай бог кому-то встать на ее пути. В древности не было таких воительниц…

– Амазонки, – негромко подсказал Артем.

Алексей Филиппович покосился на сына, вздумавшего перебить его, и продолжил:

– Если бы хоть одна такая была в Риме, то ее профиль мы бы смогли сейчас видеть на старинных монетах. Если бы Маша жила в те далекие времена и взяла себе тот же псевдоним «Мотылек», то и сейчас все знали бы, что такое papilionis militum – мотылек атакующий.

Латинские слова Кущенко произнес без запинки, хотя и посмотрел на лежащий перед ним на столе листок с записанной подсказкой.

– За тебя, божественная и несравненная! За тебя, Мотылек атакующий!

Алексей Филиппович взял руку Маши и, склонившись, поцеловал ее ладонь.

Маша улыбнулась и кинула взгляд на Артема. Тот сидел бледный, с закушенной губой. Кущенко-старший оглядел собравшихся и резко взмахнул рукой. Все встали, даже ничего не понимающий менеджер Эмили Джексон.

– До дна, – приказал Алексей Филиппович.

Присутствующие выпили, а потом зааплодировали. Кущенко сел в кресло и повернулся к Маше.

– Жаль, что не могу пригласить тебя на танец прямо сейчас. Но ничего, у нас все впереди.

– Впереди, – повторила она.

На Артема Маша не стала смотреть, тот сидел рядом и все прекрасно слышал.

Домой, а точнее – к бывшему дому Новиковых, ее доставил Алексей Филиппович.

Кущенко-старший, сидевший рядом – оба пассажира ехали на заднем сиденье, – попытался ее обнять, но Маша выскользнула и поинтересовалась возможностью проведения ее боя с Пирцхвалавой.

– Завтра с утра Алик позвонит, – ответил владелец клуба, – проблем не будет. Только, видимо, нам придется ехать в Москву. У них же билеты проданы на Джексон. А со ставками они сами разберутся.

Потом Алексей Филиппович долго разглагольствовал о том, что не сомневается в победе Маши, что после схватки с Пирцхвалавой можно выходить на менеджеров Ли Хэнги и договариваться о бое с ней.

У дверей подъезда Кущенко, прощаясь, снова поцеловал Маше руку и уехал. Она постояла пятнадцать минут на лестничной площадке, а потом вышла. Почти сразу поймала такси и отправилась домой, где приняла душ. С особой тщательностью Маша мыла кисть правой руки, которой касались губы врага. Вспоминала, как Кущенко, стараясь ей понравиться, пытается казаться воспитанным и образованным, как злится, наблюдая за его потугами, Артем. Но думала об этом спокойно, без раздражения и злости. Просто анализировала события, разворачивающиеся по ее желанию и плану.