Екатерина Островская - Мотылек атакующий

А сын махнул рукой, показывая на дверь спальни:

– Вон там твои шансы. Хорошие телки. Надо – еще пригоню. Получше этих. Ты не будешь одиноким никогда. Только… только…

– Оставить тебе Мотылька? – усмехнулся Алексей Филиппович.

– Ты правильно понял. Не будем же мы ссориться из-за какой-то бабы, а?

– Мы поссоримся из-за того, что ты ее так назвал. Во-первых, она не баба. Во-вторых, ты еще не заслужил такую. В-третьих, Маша станет мне женой, потому что у меня никогда не было жены, а была лишь алкоголичка и наркоманка, которая подарила мне тебя, постоянно влипающего в разное дерьмо, из которого я – слышишь, именно я! – тебя вытаскиваю. То ты насилуешь одноклассницу в ее дворе, то предлагаешь наркоконтролю взятку, когда тебя берут с герычем на кармане, то, обдолбанный, давишь на «Мазерати» какого-то пацана, то громишь квартиру своей училки, которая тут же страх потеряла и побежала просить защиты у ментов. Кабы не я…

– Хватит! – закричал Артем. – Я теперь другим стал. И теперь сам буду решать свои дела. Только забудь про Машу!

Алексей Филиппович тоже поднялся и направился к спальне, обронив на ходу, не глядя на сына:

– Сам он будет решать… Посмотрим, как у него получится…

Кущенко взялся за ручку двери и обернулся.

– Что ж, решай, если знаешь, как это делается. А Мотылек все равно моей будет. Я скорее тебя забуду, чем ее.

Алексей Филиппович открыл дверь, посмотрел на лежащих в постели девиц. И вдруг крикнул:

– А ну, выметайтесь! Надоели вы мне все! Пошевеливайтесь, пока транспорт ждет!

Девчонки вскочили.

Алексей Филиппович не стал смотреть, как они одеваются, вернулся в пустую гостиную, взял со стола пачку сигарет и зажигалку. Пошел к бассейну, сел на бортик, опустив ноги в воду. Закурил, посмотрел за окно и задохнулся от красоты приблизившегося к стеклу светлеющего неба.

Маша вышла из чужого подъезда, пересекла пахнущий скошенной травой двор и оказалась на пустынной улице. Город спал, фонари мерцали бледным фиолетовым светом. Она шла, не зная, где ее настоящий кров и что ждет ее с рассветом. Шла, вспоминая Сергея и Славика, смахивая слезы. Ей захотелось вдруг крепко зажмуриться, а потом открыть глаза и увидеть, что они идут рядом и держат ее за руки. Надо только крепко зажмуриться и очень этого пожелать… Тогда желание сбудется. Сбудется в одно мгновенье: она откроет глаза, и вокруг расцветет яркий день. Будет смеяться Славик, а Сергей прижмет ее к себе, прижмет так крепко, что не надо будет ничего говорить, а только плакать… нет, улыбаться от любви и счастья….

Заскрипели тормоза. Машу объехала машина и остановилась. Водитель высунулся и крикнул что-то.

– Простите, – потрясла головой Маша, у которой все расплывалось перед глазами от слез, – вы что-то сказали?

– Да ладно, – махнул рукой водитель, видя ее состояние. – Давайте я вас домой отвезу? Скажите, куда вам надо.

Если бы знать…

Бармин проснулся и почти сразу услышал легкие шаги поднимающегося по лестнице человека. Поднималась женщина. И, вероятно, она никуда не спешила. Шаги замерли на лестничной площадке. А через минуту в дверь позвонили.

Андрей поднялся, натянул спортивные брюки и открыл дверь.

На пороге стояла Маша.

– Прости, но я не знаю, куда мне идти. Мне сегодня очень плохо.

Бармин пропустил ее в квартиру. Маша вошла в комнату, огляделась в поисках места, куда можно присесть, и опустилась на краешек разложенного дивана.

– Чаю поставить? – спросил Андрей.

Маша кивнула. Бармин прихватил рубашку и надел ее в коридоре, чтобы неожиданная гостья не видела его изуродованную руку. Поставил на плиту чайник и стал ждать, когда закипит вода. Он не знал, почему Маша пришла, и боялся войти в комнату. В квартире было тихо. Потом засвистел чайник.

Бармин отключил газ и подошел к двери комнаты. Маша полулежала, оставив ноги на полу. Он осторожно снял с нее туфельки, поднял ноги на диван и аккуратно укрыл одеялом. Потом вышел в коридор и сунул ноги в кроссовки.

– Ты уходишь? – прозвучал в комнате голос Маши.

– Пойду погуляю, – ответил Андрей, – а ты поспи.

– Почему ты уходишь?

Он помолчал. И признался:

– Потому что не могу остаться здесь.

– Почему?

– Потому что я люблю тебя.

Он надел куртку и уже отодвинул задвижку, когда услышал ее тихий голос:

– Иди ко мне, я тебя очень прошу.

Мышкин поднялся на второй этаж и направился к двери своего кабинета. Навстречу ему спешил молодой опер Жаворонков, который проскочил мимо, а потом все же решил поздороваться и спросил: