Екатерина Островская - Мотылек атакующий

тюрьмы, ни смерти. Она и в Москву-то ехала не за красотой, а для того лишь, чтобы сделать свой первый шаг на пути справедливости и мести. Первым шагом и была новая внешность.

Когда Маша шла по перрону вокзала, к ней подскочил мужчина, хотел что-то спросить. Но, глянув на ее лицо, тут же отвернулся и быстро отошел, отправился задавать свои вопросы другим людям. Маша только усмехнулась.

Рита и Тимур жили на новом месте в ожидании радостного события. Пошатнувшееся было положение фирмы постепенно выправилось. Правда, о таких оборотах, какие были при Стихареве, пришлось забыть, но все же заказы поступали. Новиков возвращался домой не поздно, садился ужинать, смотрел по сторонам – и удивлялся тому, что теперь живет в квартире, о которой прежде и мечтать не мог. Сергей экономил на всем, чтобы построить ее. До поры до времени Стихарев отказывал себе во многом – в дорогих автомобилях, в поездках на отдых, в нарядах для жены, – а ведь получал больше, чем Тимур. Сергей даже заказы, которые получал лично (например, спроектировать небольшой загородный коттедж или перестройку жилого дома под гостиницу), приносил в фирму, хотя мог справиться с ними самостоятельно. Заказчику это стоило немногим больше, зато сотрудники были обеспечены надежным заработком, хотя участия в тех проектах почти не принимали, разве что помогали рассчитать нагрузку на конструкции, инсоляцию или коэффициент естественной освещенности.

Тимуру неловко было жить в такой роскоши, тем более что друга, создавшего все это, больше нет, а жена его стала инвалидом. Зато Рита быстро освоилась на новом месте. Она сняла со стен работы Маши и сказала: надо бы отдать их Белянкиной. То, что жена назвала подругу ее девичьей фамилией, не очень понравилось Тимуру, и он ответил, что пока они здесь не хозяева. Рита удивилась, тут же хотела, по привычке, устроить скандал, но опомнилась и заплакала. Тимур стал ее утешать, и тогда Рита сквозь слезы сказала, что ей жалко собственного мужа, потому что ему приходится жить с такой стервой, как она.

– За два года мы выплатим Маше все, как и договаривались, и ты не будешь стервой, – попытался успокоить жену Новиков.

– Кстати, сюда уже звонили, спрашивали Марию, – вспомнила Рита. – Я сказала, что она здесь больше не живет, а где находится теперь, мне неизвестно. Раза два звонил мужчина, а сегодня женщина, которая сказала, что училась вместе с Машей. Я спросила, где конкретно училась, баба бросила трубку. И вообще, голос у нее был противный, как у пьяной.

– Может, номером ошиблись? – предположил Новиков. – Или искали другую Машу?

И вдруг он вспомнил, что и к нему подходил у подъезда какой-то человек с вопросом, не знает ли он Марию Стихареву и как ее можно найти. Тогда Тимур ответил, что Стихарева уехала за границу, где предполагает остаться на длительный срок, вполне возможно, что и навсегда. Про заграницу придумала сама Маша – на случай, если ею будут интересоваться незнакомые люди.

– Завтра я отвезу деньги матери Маши, – сказал он Рите. – Сколько она пробудет в той клинике, еще непонятно. Вдруг нуждается в средствах? Вдруг не хватит на лечение? И потом, все лето пройдет в операциях, Маше наверняка захочется куда-нибудь после них съездить, отдохнуть и развеяться.

– А мы, значит, никуда не поедем в этом году? – удивилась Рита.

– Перебьешься, – коротко ответил ей муж.

На лечение Маше все же хватило. И она пробыла в известной московской клинике меньше времени, чем говорил доктор. Но все равно дни тянулись тяжелые и медленные, как старые вагоны грузового состава, отправленного по несуществующему адресу тем, кому они совсем не нужны. Маша лежала в палате, бродила по коридорам, а чаще гуляла или сидела на лавочке в маленьком внутреннем садике. Поначалу ее удивило огромное количество молодых людей обоего пола, пришедших в клинику за красотой, потом это стало забавлять, а затем даже раздражать. Среди клиентов было немало тех, кто мелькал постоянно на телевизионных экранах и страницах гламурных журналов. Все они оказались не такими сверкающими и лакированными, как на фото с гламурных тусовок: ни радости, ни блеска в их глазах. У большинства девушек была несвежая кожа, а мужчины выглядели истеричными и вообще мало походили на мужчин.

Однажды Маша сидела на скамейке и читала книгу, погрузившись в интригующие перипетии романа Себастьяна Жапризо «Убийственное лето». Рядом опустилась популярная телеведущая, болтающая по телефону. Она, очевидно, разговаривала с подругой, перемывая косточки общим знакомым и при этом зло матерясь. Маша встала, чтобы уйти. Но вдруг замерла и уставилась на гламурную стерву в упор.