Юлия Кристева: Смерть в Византии

Огневка и аполлон, белые бабочки, крылья времени, микрокосм и его существование во времени, родовые приметы и история, гиперболы памяти, греческие пергаменты, мифы и научные дисциплины, горение и магниты: Себастьян наводит курсор на любимые сюжеты и все щелкает «мышью». Сколько раз читаны-перечитаны пятнадцать томов «Алексиады» — и не счесть. Вскормленная на Гомере, Платоне, Аристотеле Анна выражает свои мысли языком, близким к современному греческому. Историком она сделалась, дабы продолжить дело мужа, кесаря Никифора Вриенния, [15] Никифор Вриенний — муж Анны Комниной, испугавшийся занять трон по смерти отца Анны Алексея I, после чего Анна была сослана в монастырь. Около 1136 г. Никифор Вриенний умер, оставив незаконченное историческое сочинение «Материал для истории», повествующее о делах Алексея. В возрасте 55 лет Анна взялась завершить труд мужа и создала свою знаменитую «Алексиаду», исторический труд, в котором систематически и полно изложена история Византии конца XI — начала XII вв. рано ушедшего из жизни, но главным образом, чтобы оправдать правление своего отца. Как относиться к «Алексиаде»: как к «Хронике одной принцессы» или как к «Поискам утраченного отца»? Себастьяну нет нужды обращаться к доктору Фрейду, чтобы понять: его собственная тайная побудительная причина, связавшая его с Византией, к великому удивлению его университетских коллег, считающих эту тему бесперспективной, отработанной и неактуальной, — та же, что и у Анны Комниной, и нечего тут стыдиться. Если только это в принципе не общая черта для близких к закату и тускнеющих эпох, будь то в XI или XXI веке: любить свои корни, в их поисках обретать себя, черпать в них силу. Тут поневоле задумаешься об отце, которого не хватает, о той исконной загадке, которую требуется во что бы то ни стало разрешить, чтобы обрести его, если возможно, придав себе этим — была не была — больший вес. Кое-кто даже мечтает таким образом взрастить собственную идентичность.

Без устали выводит Себастьян на дисплей пассажи из своего «Романа об Анне» и вновь перечитывает те из них, где принцесса оплакивает отца. Автократор [16] византийский василевс. Алексей умирает в 1118 году, дочь тяжело переживает его кончину. Историку она по душе именно такая: удрученная — так сподручнее читать первые книги «Алексиады», более строгие и полезные современному исследователю. Впрочем, следует начать воспринимать ее всерьез, ввести и в школьную программу (читать избранные места на уроках), и в университетский курс, и в обиход феминистского движения, а то и там о ней забыли. Яростно, талантливо описывает она поражения и победы своего отца, противостоящего другим порфироносным представителям страны, претендентам на трон, нахлынувшим из-за моря, awesome man. [17] потрясающий мужик (англ.). Описывает, часто встав на точку зрения отца. Тем хуже. Подход Себастьяна к ней не слишком ортодоксальный, византологам он будет не по нутру. Тем лучше.

Себастьяну остается лишь проверять и развивать. Анна не может не знать об отчаянии, завладевшем Алексеем I перед валом крестоносцев, хлынувшим на Константинополь. Вот послушайте:

«…до него дошел слух о приближении бесчисленного войска франков. Он боялся их прихода, зная неудержимость натиска, неустойчивость и непостоянство нрава и все прочее, что свойственно природе кельтов и неизбежно из нее вытекает: алчные до денег, они под любыми предлогом легко нарушают свои же договоры. Алексей непрестанно повторял это и никогда не ошибался. Но самодержец не пал духом, а все делал для того, чтобы в нужный момент быть готовым к борьбе. Однако действительность оказалась гораздо серьезней и страшней передаваемых слухов. Ибо весь Запад, все племена-варваров, сколько их есть по ту сторону Адриатики вплоть до Геркулесовых столбов, все вместе стали переселятся в Азию; они двинулись в путь целыми семьями через всю Европу».

Увиденные из величественной столицы Востока в конце XI века — а где мы теперь, в Санта-Барбаре, Нью-Йорке, Париже? — крестоносцы были для Анны лишь сонмом опасных насекомых, потоками песка, нахлынувшими то ли к добру, то ли к худу, одному Господу ведомо. Племена кельтов, франков, латинян, варваров перемешивались и превращались для нее, не делавшей различий между Народным крестовым походом Петра Пустынника [18] Петр Пустынник (Амьенский) по прозвищу Кукупетр (ок. 1050–1115) — французский монах, предводитель крестьянской массы в первом крестовом походе, свидетель взятии Иерусалима. Имя этого пламенного оратора овеяно легендами, в которых ему приписывается чуть ли не инициатива крестового похода. На самом деле клич к походу бросил на Клермонском соборе в ноябре 1095 г. Пана Урбан II, а Петр и другие проповедники развернули агитацию сразу после собора. Кукупетр означает «Петр в клобуке». и Крестовым походом баронов (как и не подозревавшей, какова во всем этом «прибое» роль Папы Урбана II [19] Урбан II (Эд де Шатийон) — Папа с 1088 по 1099 гг., провозгласивший Первый крестовый поход и его цели: отвоевать Палестину, освободить Святую землю от неверных. ), в одно целое. Для историка она — современный человек, поскольку у нее свой взгляд на историю, взгляд рассказчицы. Сколько коллоквиумов от Сан-Франциско до Милана было посвящено тому, субъективен или объективен историк и что такое историческое описание: бесстрастные анналы или полное жизни повествование. Анна подобным вопросом не задавалась, решив его для себя, поскольку таков искомый путь к познанию истины. Она презирала алчность и непостоянство главарей латинских орд, которые не мылись, не ведали грамоты, но не недооценивала ни их численности, ни их отваги.