Джон Макдональд - Ужин со смертельным исходом

В освещаемом пространстве воцарилось молчание, похожее на долгий выдох. Потом я заметила, что ее тело явственно меняет цвет, темнея на глазах. Полицейский и Стив принялись возиться с брезентом, а Джуди Джона проговорила резким, полным экспрессии голосом:

— Да прикройте же ее, ради бога, вы, пара клоунов!

Они набросили на нее брезент. Уилма Феррис умерла. Но когда была живой, забрала все, что у меня было, прибегая, по мере надобности, к таким видам оружия, как деньги, власть и пышное тело.

Разгорелся нешуточный спор по поводу того, следует ли оставить тело на причале, для коронерского осмотра, или его можно на законных основаниях отнести в дом. Лодки стали отплывать, завелись подвесные моторы, помощник шерифа Фиш счел своим долгом прокричать каждому из лодочников «Спасибо!», и вскоре уже металлическое тарахтение раздавалось со стороны гор, освещенных первыми лучами солнца. Неожиданно появившийся коронер, молодой человек с несколько длинноватыми баками, разрешил своим прибытием спор, прогнал с причала всех, за исключением представителей власти, проведя осмотр на месте.

У меня было такое чувство, будто, спустившись посмотреть на нее, мертвую, я себя замарала. И все-таки мне нужно было убедиться, что она мертва. Мне нужна была уверенность, основанная на чем-то большем, нежели слова. Я заглянула в нашу комнату — узнать, как Рэнди. Он крепко спал с открытым ртом. Что теперь с ним будет? Уилма заставляла нас жить в соответствии с определенными стандартами. И все, что у нас осталось после стольких лет, проведенных с ней, — это долги, договор об аренде квартиры, слишком просторной для нас, и много дорогой одежды. Выплата большого жалованья, естественно, прекратилась с остановкой ее сердца. Теперь нам предстояло каким-то образом найти в себе мужество, чтобы начать все сначала, как мы это уже однажды делали. Только было очень трудно даже помыслить о мужестве, после того как она с таким знанием дела выпотрошила его из нас за эти годы. Уилма Феррис надломила нас обоих.

Я решила не будить Рэнди ради того, чтобы сообщить ему эту новость. Потом узнает, что ее нашли. Направилась обратно по коридору в сторону гостиной, надеясь по пути узнать, не у себя ли в комнате Стив.

Его дверь открылась так неожиданно, что я вздрогнула.

— Ноэль, — сказал он, произнеся это, как всегда, каким-то особенным тоном, предназначенным для меня. — Мне показалось, что это твои шаги. Никто больше так не ходит.

Стив взял меня за запястье и втащил, безропотную, к себе в комнату. Тихонько прикрыл дверь.

— Что творится! — проговорил он. — Бог ты мой, что творится! Рэнди опять понесло?

— Он спит. Я дала ему таблетки. Ему нужно поспать.

До этого Стив мыл руки. У него были засучены рукава. Курчавые каштановые волосы в тех местах, где он вытер их наспех, кое-как, остались свалявшимися и мокрыми. Стив положил руки на мою талию, в них чувствовалась сила. Мне нравилось, что я такая тоненькая по сравнению с ним. А еще я радовалась тому, как он любовался моими глазами-пуговками, чуть длинноватой верхней губой и некоторой степенностью манер. Стив прижался ртом к моим губам, не давая мне вздохнуть, лишая меня воли.

— Это ничего не меняет, — проговорил он в мои волосы, не отпуская меня.

— Нет, — возразила я. — Меняет. Вчера это было просто, правда? Все было великолепно. — Неожиданно я расплакалась, хотя и не хотела плакать.

Мы сели на его кровать, он стал меня обнимать.

— Будет лучше, если ты скажешь мне, что именно имеешь в виду, Ноэль.

Мне пришлось все обстоятельно объяснить.

— Прежде была она, и ему было куда податься. Я имею в виду — эмоционально. И мы могли бы разойтись, причем без всякого сожаления, потому что я наконец-то перестала его любить. Правда, потребовалось много времени, чтобы это случилось, но в конце концов произошло. Уилма стала в его жизни всем, а я — лишь малой ее частью, едва ли как-то необходимой. Но теперь он во мне нуждается, Стив.

— Это ловушка, — отозвался он. — Женщины все время в нее попадаются. Эдакий комплекс материнства. Бедный маленький человечек нуждается в тебе. Не будь смешной.

— Она превратила его из мужчины в лизоблюда. Ему потребуется помощь, если он попытается снова стать мужчиной.

— В богатстве и бедности? В болезни и в здравии? — с ожесточением проговорил Стив.

Мне не понравилось, как он скривил губы. В этом сквозило презрение ко мне, к моей личности. Ему не следовало его выказывать.

— Я знаю только то, что должна сделать.