Джон Макдональд - Ужин со смертельным исходом

Уоллас выиграл. Мы заплатили ему. Джуди зевнула и заявила:

— Все, хватит. А то так можно вообще остаться без ничего. Я иду посмотреть на звезды, а потом сразу в кроватку.

— А вам не нужна помощь в рассматривании звезд? — спросил я ее.

— Вы возьмете на себя одну половину световых лет, а я другую. Мы прошли мимо танцующих. Они, казалось, не замечали нас.

Потом спустились по каменной лестнице и прошли в конец левого ответвления причала. Джуди засунула руки в большие накладные карманы шерстяной юбки и шаркала каблуками, чуть поеживаясь от ночной прохлады. Звезд было даже чересчур много. Красная циновка, на которой она лежала под солнцем, стала сырой от росы. Я перевернул ее сухой стороной кверху и передвинул к краю. Мы сели, свесив ноги к воде. Я зажег ей сигарету, повернулся и через плечо посмотрел на высокую террасу. Музыка едва доносилась. Иногда я мог разглядеть их до пояса, когда они перемещались к краю террасы. В остальное время они находились вне поля зрения.

— Очень миленькая тележка для приговоренных к казни, — произнесла Джуди.

У меня ушло какое-то время на то, чтобы вникнуть в смысл ее слов.

— А насколько острый нож?

— Достаточно острый. Люди слышали, как его затачивали. Так что меня убрали из пары программ летней серии. И труппа начинает разваливаться. Их нельзя винить. Им нужно подыскать какое-то теплое местечко к следующей осени.

— А вам — нет?

— Не знаю. Я просто чертовски устала, Пол. Я всегда могу отрастить новую голову. И уже делала так прежде. Меня голыми руками не возьмешь, Пол. Я — боец. Так, по крайней мере, все время себе внушаю. Я могла бы получить контракт в Лас-Вегасе. Но сейчас просто вымоталась. Не знаю. Я добилась успеха и откладывала больше, чем многие, и хранится это там, где я, слава богу, не могу до этого добраться. Наверное, мне положено как-то отреагировать. Возможно, Уилма добивается, чтобы я встала на колени. Я всегда смогу подыграть, если ей это нужно для счастья. Пойду-ка я спать. — Она поднялась.

Я встал тоже. Джуди подняла кулаки и прошлась нетвердой походкой, огибая конец причала, на каучуковых ногах, пошатываясь, рыча: «Вот так-то, болван, попробуй сунься!» И я вдруг осознал очень специфическую природу ее мужества. Крепко взял ее за руки чуть выше локтей, легонько встряхнул и сказал:

— Вы мне нравитесь, Джуди. Вы чертовски мне нравитесь.

— Отпустите, не то я сейчас расплачусь на вашем плече.

Я стоял и смотрел, как она пошла обратно, поднялась вверх по лестнице, пересекла террасу и скрылась из вида. Потом выкурил еще одну сигарету и тоже поднялся наверх. Было уже больше часу. Стив и Уоллас Дорн исчезли. Уилма и Гилман Хайес сидели на низком диванчике. Они перестали говорить, когда я вошел. Хайес сидел, скрестив на груди свои большие руки, уставившись в потолок. Вид у него был мрачный и упрямый.

— Мэвис ушла спать, — сообщила мне Уилма.

Мы пожелали друг другу спокойной ночи. Хайес удостоил меня маловыразительным кивком.

Мэвис, которую чуточку пошатывало, готовилась отойти ко сну, напевая вполголоса латиноамериканские мелодии. Она улыбнулась мне теплой, влажной улыбкой. Мы легли спать. Она была исполнена готовности, набухшей жадной готовности, которая совершенно не принимала в расчет нашу нараставшую холодность друг к другу. Не стоило обольщаться на этот счет. Гилман Хайес подготовил ее, алкоголь воспламенил, а музыка подстегнула. Я был всего лишь удобством. Совершенно законным, незатейливым и доступным удобством. Не было никаких слов любви. Все это было очень внезапно, очень бурно и совершенно бессмысленно.

После я услышал, как ее дыхание стало глубже, она уснула. Музыка стихла, прожекторы погасли. До меня доносился лишь шум воды, плещущейся о пирсы. Мэвис удалось-таки что-то убить. Я не знал точно, как это было сделано. Но лежал, смотрел на световые узоры, которые мог создавать, крепко зажмурив глаза, искал в своем сердце и не мог отыскать никакой любви к ней. Я был уверен — раньше любовь была. Но такое вроде бы не должно уходить, — это ведь вам не тыквы выбросить после Хэллоуина. Искал нежность и тоже не находил. Я искал уважение и не находил.

Она спала возле меня и была просто крупной, влажной, половозрелой, здоровой, угодливой молодой женщиной, слишком эгоистичной, чтобы начать вынашивать детей, которых мне хотелось, с большим отделением для тщеславия, с маленьким отделением для души, искательница острых ощущений, искушенная в бессмыслице, наглядное подтверждение теорий мистера Веблена [1] Веблен Торстайн Банди — экономист, социолог. Известен трудом «Теория праздного класса», в котором была изложена концепция «показного потребления» как признака принадлежности к категории состоятельных граждан. (Здесь и далее примеч. пер.) . Мне хотелось избавиться от нее и еще хотелось плакать.