Наталья Александрова - Рыжий кот в темной комнате

Она встала и поставила чайник.

Надежда распаковала торт и проговорила извиняющимся тоном:

– Этот торт называется «Веселый фитнес». Мне сказали, что он низкокалорийный.

– Разве бывают низкокалорийные торты? – с сомнением вздохнула Наталья Филаретовна. – А, ладно, пропадай моя фигура!

Она поставила на маленький приставной столик две чашки и две тарелки, разлила чай. Надежда отрезала два больших куска торта и уселась напротив новой знакомой. Та подперла подбородок кулаком, уставилась на Надежду и сказала:

– Ну, рассказывайте!

– Что рассказывать? – удивилась Надежда. Она рассчитывала, что будет слушать, а не рассказывать.

– Как – что? – Глаза Натальи Филаретовны округлились от любопытства. – Про свою подругу рассказывайте! Как это ей удалось четыре раза замужем побывать?

– Ах про это… – Надежда поняла, что ей придется отработать информацию, и принялась на ходу импровизировать. Собственно, она ничего не выдумывала, а рассказывала новой знакомой историю жизни своей дальней родственницы Зои Кораблевой.

– Вообще-то она женщина интересная. Первый раз замуж вышла сразу после института…

– А в каком году она его закончила? – поинтересовалась Наталья Филаретовна.

– В восьмидесятом, – ответила Надежда Николаевна, вспомнив дату на снимке.

– Тогда я здесь уже работала… – задумчиво проговорила ее собеседница. – Как, говорите, ее фамилия?

– Мельникова, – честно ответила Надежда. – Мельникова Валентина.

Она решила, что ради дела можно наврать про четырех мужей, Валентине уже ничего не повредит.

– В общем, вышла она замуж, дочку родила, но как-то у нее с мужем не сложилось…

На лице Натальи Филаретовны проступили следы глубокого раздумья.

– Мельникова, говорите? А ведь я ее помню…

– Да что вы? Вот уж память у вас профессиональная! – польстила Надежда.

– И мужа ее помню, Толю Беневоленского… – протянула Наталья Филаретовна, – хорошо помню.

– Точно! – якобы вспомнила Надежда. – Верочка-то у нее Анатольевна! Я-то с ней, конечно, уже потом познакомилась, когда она третий раз замуж вышла!

– Да-да… – Наталья Филаретовна мрачнела на глазах. – Беневоленский, значит…

– Еще тортику? – засуетилась Надежда.

– Давай! – Наталья Филаретовна махнула рукой. – Такое дело только сладким заесть можно!

– Да что случилось-то? – нажимала Надежда. – Вроде бы закончили они институт, работать начали, ребенок родился…

– Ага, только он из института не ушел, преподавать остался и кандидатскую писать…

– Знаю, – уверенно сказала Надежда, – защитился потом…

– Ты слушай и не перебивай, – по-свойски заявила Наталья Филаретовна, – значит, работала у нас тут одна сволочь и карьеристка…

Дальше пошел уже знакомый Надежде рассказ, как эта карьеристка подсидела Беневоленского, выследила его с любовницей и привела туда законную жену. И как они все встретились и разодрались, в результате чего девчонка выпала из окна. Но не убилась, потому что там был козырек или тент или еще что-то…

«Да знаю я все про это…» – думала Надежда и спросила, что было потом.

– Скандал был в институте страшный! – вздохнула Наталья Филаретовна. – Уж эта сволочь его раздула, это она умела. Везде побывала – и у ректора, и в партийной организации. Тогда перестройка только начиналась, партия еще в силе была. Беневоленского уволили, а девчонку эту, Лену Северцеву, из института исключили, на комсомольском собрании прорабатывали, как только не называли! Ну, шутка ли сказать, такой скандал – голая студентка из окна выпала! Это же сраму не оберешься! Декан тогда был другой, пожилой уже, так его прямо затаскали, потом болеть начал и на пенсию сразу вышел.

– А его-то за что? – удивилась Надежда.

– Как это – за что? За то, что воспитательную работу не обеспечил! Это же какой моральный облик у его студентов?

– Ну зачем же так обобщать… – подлила масла в огонь Надежда, – что, у всех, что ли, такой моральный облик? Ну, нашлась одна, так в семье, как говорится, не без урода…

– Да и эта Северцева тихая такая была девушка, училась хорошо! – Наталья Филаретовна в сердцах отхватила себе еще кусок торта. – Ни в чем не была замечена, сессию досрочно сдавала, с дисциплиной – полный порядок. Одевалась скромно, и всегда она с книжкой. Я-то ее мало знала, потому что только с двоечниками и хвостистами общаюсь. Эти вечно тут толкутся, все они у меня на примете. А тогда помню, декан все удивлялся – в тихом, говорит, омуте такие черти водятся. А я потом порасспрашивала девчонок из ее группы. Так-то близко она ни с кем не дружила, на дискотеки не ходила, на вечеринки всякие тоже. Занудная немножко была, если честно, но невредная. Они заметили только, что несколько месяцев назад прямо расцвела Лена. Глаза сияют, не ходит, а летает… Они, конечно, прижали ее к стенке: «Кто у тебя завелся?» «У меня, – отвечает, – большая любовь. Одна и на всю жизнь». Ну, кто поумнее догадались, конечно, что с Беневоленским она крутит. Потому как смотрела она на него уж такими глазами… А про него все знали, что бабник. Но Лене говорить про это постеснялись – уж очень она была им увлечена. Да и не поверила бы все равно…