Татьяна Полякова - Огонь, мерцающий в сосуде

– Допустим, – кивнул он. – Вас не интересует вознаграждение. Тогда зачем вы пришли?

– Из-за девушки... Мы встречались несколько раз, она приходила в кафе, я там обычно обедала. А еще я хотела бы помочь вам...

– Найти дочь? – спросил он ровным голосом. – Сомневаюсь, что это возможно. Я так понял, с девушкой, похожей на Надежду, вы знакомы не были?

– Нет, – покачала я головой, проклиная себя за то, что взяла чужой паспорт.

– Фото не лучшего качества, тут вы правы... Я думаю, это не более чем сходство. Прошло десять лет... – Он пожал плечами и отвернулся. – Первое время я хватался за соломинку, но теперь... Маловероятно, что моя дочь... – Он не договорил, кадык нервно дернулся, и стало ясно: спокойствие дается ему с большим трудом.

– Геннадий Алексеевич, я бы очень хотела вам помочь, – пролепетала я, подозревая, что сейчас мне укажут на дверь. Не такой реакции я ждала. Думала, он завалит меня вопросами, а он вроде бы совсем не расположен говорить о той трагедии. Впрочем, чему удивляться? Десять лет прошло. Сколько раз за это время надежда вспыхивала в нем, а потом исчезала, заставляя страдать еще больше. Он свыкся со своей потерей, научился с этим жить. С моей стороны очень жестоко напоминать ему о прошлом.

– Я вам верю, – ответил он и уставился в мои глаза, словно что-то пытаясь в них прочесть. Я опустила голову, не выдержав его взгляда. Если я покажу ему паспорт, он убедится в правоте моих слов, но тогда мне одна дорога – в полицию. Я почти уверена, что Генриетта погибла, следовательно, толку от моего рассказа будет немного, ниточка оборвется, а вот мне придется нелегко. «Показать паспорт я могу и позднее», – трусливо решила я и сказала:

– Вы подозревали Надежду?

– Нет, – вздохнул он. – То есть в какой-то момент, конечно, подозревал. У нее ведь была больная мать, подобные операции тогда делали только за границей, нужны были деньги. Семья самая обычная, и найти необходимую сумму... В общем, вы понимаете. Но мать Надежды умерла через несколько дней после похищения. Сердце не выдержало. Наверное, не следовало сообщать ей...

– В статье говорится, что об исчезновении дочери вы заявили только на третий день. Это правда?

– Правда. Я вернулся из больницы около восьми, ребенок и няня отсутствовали. Мобильный Надежды отключен. Я бросился в общежитие, где она жила, потом позвонил ее родителям. Отца дома не оказалось, я разговаривал с матерью. Женщина не знала, где ее дочь. Я поехал в милицию, по дороге мне позвонили.

– Потребовали выкуп?

– Да... огромные деньги. Разумеется, предупредили, что ребенок погибнет, если я обращусь в милицию. Я объяснил, что, чтобы собрать необходимую сумму, мне понадобится несколько дней, они мне дали сутки. О моих делах похитители были осведомлены очень хорошо.

– Но почему вы сразу не обратились в милицию?

– Они сказали, что убьют ребенка. В тот момент мне было важно вернуть дочь... любой ценой... а милиции я не особенно доверял. Наверное, мое поведение покажется вам глупым, но, когда человек оказывается в такой ситуации, редко кто способен сохранить здравый смысл. Я собрал всю сумму, собрал за несколько часов. Помогли друзья. Я рассуждал так: верну дочь, а потом разберусь... Оставил выкуп в условленном месте. Мне сказали, что ребенка я найду в центральном парке в шесть часов утра. Я ждал до двенадцати, а потом поехал в милицию. Они сделали все, что могли, но свою дочь я больше не видел. Ей было всего три года...

– Вы сказали, похитители оказались хорошо осведомлены о ваших делах...

– Возникла версия, что это кто-то из близких. Одной из подозреваемых стала Надежда, хотя я с самого начала сомневался. Она очень привязалась к Юле, и представить, что она... Даже ради денег, ради больной матери она бы не смогла...

– А если ее тоже обманули? Если она была уверена: ребенка вам вернут живым и здоровым?

– Тогда, скорее всего, ее нет в живых и вы встретили похожую на нее девушку. За эти годы ко мне не раз приходили люди, которые якобы видели ее. Последний случай совсем недавний: два месяца назад позвонила женщина из Трубного, утверждала, что видела Надежду возле родительского дома. Конечно, я отправился к ее отцу. Он выгнал меня. Его можно понять: он, как и я, лишился своего ребенка, а тут еще эти подозрения.

– А если все-таки...

– Это «если» не дает мне покоя уже много лет. Конечно, два месяца назад я опять пошел в полицию и даже нанял частного детектива. После похищения я продал свой бизнес, чтобы расплатиться с друзьями. Но кое-какие деньги у меня все-таки есть... За домом Захарова установили круглосуточное наблюдение, все звонки старика проверили... собственно, никаких подозрительных звонков и не было. Один раз вызывал врача, дважды ему звонили из собеса. Вот и все. Он живет отшельником.