Татьяна Степанова - Валькирия в черном

Такой вывод Катя сделала на следующий день после того, как Гущин (опять же лично, во главе опергруппы) занялся осмотром и обыском квартиры майора Лопахина в Люблино.

Ничего существенного не нашли. И учитывая, что свои последние день и ночь жизни, свой выходной майор провел за городом на даче…

– Я в Электрогорск. Ты поедешь? – коротко спросил Гущин Катю.

– Конечно, Федор Матвеевич.

Кате ОЧЕНЬ хотелось взглянуть на этот подмосковный город. Но не так. Не в составе суетной и шумной опергруппы, этой компании профессиональных снобов, где каждый считает себя в душе умнее и опытнее других и лишь «снисходит» к догадкам и версиям других. Внутри этих профессиональных объединений, как и в любых чисто мужских сборищах, бил ключом дух соперничества. Каждый мечтал самостоятельно «раскрыть дело».

Что ж, и Катя тоже имела такое желание.

Но все же ей больше всего хотелось тихо, спокойно, без спешки, не отвлекаясь, взглянуть на город. Чтобы понять, что он еще что-то помнит. Что он не забыл.

Мертвые дети – такое не забывается.

Это с годами, с десятилетиями уходит в область страшных легенд.

И в таких местах, в таких городах потом всегда что-то происходит…

Вот случилось – смерть на перекрестке дорог.

И что-то непременно случится еще.

Но пока на горизонте маячит лишь одно – осмотр дачи Лопахина в поселке Баковка. Это окраина Электрогорска – частный сектор, где жили в деревенских домах с печками, с огородами, с курами рабочие завода.

На улицах еще сохранились колонки для воды, хотя давно уже тут провели водопровод на участки.

И старая голубятня на крохотной площади у продуктового магазина. Пустая, потому что все голуби давно улетели прочь.

Таких дач, как домишко майора Лопахина в Подмосковье, – пруд пруди. Одноэтажное приземистое строение с терасской, окошки в «крестиках» рам. Все выкрашено в ярко-синий и белый цвета. И везде в доме следы самодеятельного ремонта.

На участке с заросшим заброшенным огородом – доски, корыто с цементом, кирпичи.

– Крышу он чинил и крыльцо подновлял. А также соорудил он себе тут новую баню. – Гущин прямо от калитки, когда они вошли во двор, по-хозяйски оглядел участок. – Итак, дом я осмотрю сам. И баню тоже лично. А вы, – он обратился к сыщикам, – смотрите во дворе.

И обыск начался.

Катя слонялась по двору как неприкаянная. Зашла в дом, который открыли в присутствии представителя местной администрации.

Гущин… никогда еще Катя не видела полковника столь сосредоточенным на поиске. Он осматривал каждый метр, каждый квадрат – на кухне, на террасе, в захламленных комнатушках.

С первого взгляда стало ясно, что Лопахин провел здесь свой выходной – смятая постель, пустые бутылки из-под пива и вина. Гора немытой посуды. Окурки в пепельнице.

Видно, так спешил утром на работу, что и про мытье посуды забыл. А вечером, наверное, нализался перед телевизором. Катя думала так, со скукой оглядывая стены в желтеньких обоях.

Тут жили его родители, от них остались старые вещи. Это все в большой комнате с двумя окнами и по-деревенски висящим между ними в простенке зеркалом.

Гущин рылся на столе среди посуды, на захламленной кухонной столешнице переставлял банки и сковородки, тщательно осмотрел неубранную постель, даже матрац перевернул, заглянул под кровать. Затем вытряхнул на пол мусорное ведро и, кряхтя, опустился на корточки, начал копаться в мусоре.

У Кати уже сто раз вертелось на языке: а что вы, собственно, ищете с таким остервенением? Но она боялась, что он лишь огрызнется в пылу поиска: а сама что, не догадываешься?

Увы, она не догадывалась. Пока что.

И вместо этого кротко спросила:

– А почему вы не узнали у его жены, когда она виделась с Лопахиным последний раз?

– Потому что она ответила бы – год или два года назад, мы же разведены. И солгала бы.

– Странно, что вам показалось, что она все врет. Я так не думаю. И еще мне кажется, что тут… вот тут ее с ним не было.

– Найдем всех свидетелей, которые видели его здесь в тот день. И опросим. – Полковник Гущин кряхтя поднялся, оторвавшись наконец от изучения мусора. – Значит, ничего тебе тут не глянется?

– Бардак обычный мужской, хаос.

– Кое-что в этом бардаке просто и бросается в глаза.

– И что же это? – Катя так и засветилась любопытством.

– Ну, во-первых, следы велосипедных шин возле калитки. – Гущин закурил и присел передохнуть. – Не обратила внимание? Причем тот, кто ехал по улице, резко затормозил и остановился.