Евгения Михайлова - Как свежи были розы в аду

– Вы помните, как в ту ночь пришел к вам Роман?

– Да, – она говорила медленно, вспоминая слова. – Он позвонил. Я лежала в кровати. Я велела, чтобы он поднимался. Сама пошла в прихожую и открыла дверь. Я хотела спать.

– Вы принимали наркотики до его прихода?

– Да.

– Вы видели тетю до его прихода?

– Да… Она хотела войти в ванную, но там я была, она ушла к себе…

– Роман вошел в вашу комнату сам или вы встретили его в прихожей?

– Он вошел. Я почти спала.

– Представьте себе, как он заходит… Вы видите, что он делает?

– Стоит… Закрывает на ключ дверь моей комнаты. Идет. Трясет меня за плечи. Я не могу проснуться… Он раздевается, ложится рядом… Я не могу проснуться. Он ударил меня по лицу. Сказал что-то грубое. Потом протягивает руку, достает из кармана брюк таблетку, заставляет проглотить.

– Что за таблетка? Он давал их вам раньше?

– Да. Это возбудитель.

– Действует?

– Да. Мы…

– Стоп. Это пропустим. Вы занимались любовью. Потом вы уснули опять? Он спал рядом с вами или встал?

– Я… не могу… Не вижу.

– Видите. Сосредоточьтесь. Вы лежите на своей кровати. Роман одевается. Что вы видели и слышали дальше?

– …Он что-то ищет на столе, в моей сумке, в моих вещах… Потом выходит из комнаты. Я хочу встать, чтобы закрыть за ним дверь…

– Что-то не так?

– Я боюсь… Он там что-то делает. Я боюсь, что он меня ударит, если я выйду.

– Что было дальше?

– Я не знаю… У меня распухла голова от этой таблетки… Я встаю и падаю…

– Вы не слышите голосов, стука двери в комнату тети?

– У меня шум и гул в голове. Я достала из матраса порошок, выпила… Все прошло. Я встала… Вышла. Закрыла входную дверь. Вытащила ключ, чтобы домработница утром открыла.

– Вы вернулись в свою комнату?

– Да.

– Сразу? Вы сразу от входной двери вернулись к себе?

– …Нет… Я пошла по коридору. Тетка не закрыла свою спальню, как обычно.

– Вы вошли туда? Зачем?

– Не знаю. Посмотреть.

– В комнате темно?

– Нет. У нее всегда горит ночник.

– Что вы сделали дальше? Говорите! Что вы сделали дальше? Что вы увидели?

– Я… Я… Увидела их всех… Тетку, маму и отчима. Они занимались любовью… Я боролась с ними, они хотели меня убить, – Валя хрипела, в уголках рта появилась белая пена. – Я ползла до своей комнаты. Закрылась на ключ…

Врач бросился к двери.

– Медсестру с препаратами позовите быстро. У нее приступ…

…После сердечных и успокоительных уколов Валентину перевели в палату, поставили капельницу. У нее было изможденное лицо с синими губами, тенями под глазами.

– Сердце? – спросил Масленников у Аркадия Петровича.

– Букет! – пожал плечами тот. – И сердце, и ломка, и страшное потрясение той ночи, вот что я могу сказать.

– Почему она на допросах скрывала, что заходила в комнату тети?

– Она не скрывала, скорее всего. Это ее мозг спасался от того, что она не хочет вспоминать. Я ж предупреждал: наркотики могут дать искаженную картину. Она увидела сейчас то, что показали ей они. Как тогда себя вела – это ей уже не вспомнить, наверное. Извините, чем смог, тем помог…

Земцов взял видеокамеру, диктофон, поблагодарил врача.

– Как вы думаете, можно вернуться еще к тому моменту, который вызвал у нее потрясение?

– Я бы не стал рисковать. Мы дошли до края. Дальше возможны плачевные последствия… Инфаркт, инсульт…

– Понятно. Вас проводят. Будем работать с тем, что есть. Это немало.

Они с Александром Васильевичем вернулись в его кабинет. Там их ждали Петров и Кольцов. Все напряженно смотрели и слушали рассказ Валентины. Долго молчали.

– Что из этого вытекает, адвокат? – спросил наконец Земцов. – Только не для трибуны, а на самом деле.

– Она могла увидеть ее убитой, в своем воспаленном состоянии испугаться настолько, что нахлынули все призраки прошлого, с которыми она, видимо, борется всю жизнь. Спаслась. Проверенным способом – в закрытой комнате, с дозой из матраса… Второе. Она могла, конечно, увидеть всех этих покойников, когда тетя еще была жива. Ей показалось, что они хотят ее убить, она боролась. В результате – задушила тетю. Третье, самое крутое предположение: она могла там увидеть каких-то людей, которые показались ей матерью и отчимом. И, наконец, самая спокойная версия, которая приводит нас к первой: она могла не заходить в ту комнату, где лежала задушенная Антоновым тетя. Закрыться, спрятаться и увидеть кошмарный наркотический сон. Который сейчас и поведала.

– Врач сказал, это потрясение той ночи.