Ольга Баскова: Гипнотизер для темных дел

– Монгол раскусил вас, – подсказал Геннадий. – Вы не ожидали, что он будет ездить по лагерям и опрашивать детей.

– Да, он раскусил меня, – засмеялся Терлецкий. – Вы неправы в одном – я ожидал его визитов в лагеря и тщательно проинструктировал детей, однако не предусмотрел вот чего: человек, воспитанный в детском доме, сумеет влезть в души себе подобных. Ему удалось раскрутить детей, и его черные волосы встали дыбом. Он дал мне три дня, чтобы я передал дела и вместе с Зайцевым и Ступаковым убрался куда глаза глядят, разумеется, без копейки денег. Об этом позаботились бы его головорезы. И тогда я решил исчезнуть. Я поделился своими планами с Верой, и она подкинула толковую идею – найти нейтрального человека, который за деньги сделает все, что она скажет, и которого потом можно будет выставить козлом отпущения. Так она вышла на вас, любезный друг. По образованию психолог, эта девушка вспомнила некоторые моменты вашего поведения и констатировала: страсть к азартным играм в вас глубоко запрятана, однако ничего не стоит ее разбудить. Ваш друг не случайно повел вас в казино, мой дорогой, он получил за это кругленькую сумму. Догадываясь о вашем пристрастии к бомжеванию, Вера стала наведываться в кафе, около которого вы в конце концов и встретились. Потом этот якобы несчастный случай с человеком, выхватившим у нее сумочку…

Молчанов побагровел:

– Так это тоже было подстроено? Значит, я никого не убивал?

Любовники переглянулись.

– Роль воришки играл небезызвестный вам Алексей Викторович Зайцев, – пояснил Максим Петрович. – По правде говоря, мы с Верой боялись прокола. Ведь вы врач и могли определить: преступник жив. Однако под влиянием страха вы не заметили биение пульса, как не заметили ничего особенного и в подсунутой вам газете, где происшествие описывалось довольно подробно. Сию газетку мы напечатали в одном экземпляре в подпольной типографии, любезный. Стоило вам подойти к любому киоску с прессой и попросить номер за то число, мы бы пропали. Но ваш страх сыграл нам на руку. Так у вас возник комплекс вины. Потом в дело вмешался шантажист, затем – моя дочь, и комплекс вырос до размеров земного шара.

– Ради денег вы пожертвовали собственной дочерью? – удивился Геннадий.

Терлецкий махнул рукой:

– Никто ею не жертвовал. Приходя к вам, она параллельно консультировалась у другого психолога, ставившего защиту. Вы бы не причинили ей вреда. Потом Вера организовала труп бомжихи такого же роста, как и моя дочь. Ваше чувство вины следовало усилить, поэтому она надела на палец жертвы кольцо Анжелики. Мне неприятно, что я впутал в историю собственного ребенка, так что давайте больше не говорить о ней.

Врач попытался возразить, однако бизнесмен перебил его:

– Потом пришел мой черед. Вера талантливо разыграла сцену моего убийства, и я исчез, чтобы появиться в другом месте. Монгола следовало убрать, но сделать это, будучи живым, я не мог: его дружки вмиг вычислили бы меня. Пришлось совершить преступление, официально числясь мертвым. Проникнув в дом своего бывшего компаньона, я вонзил ему нож в сердце, а потом попытался инсценировать пожар. Думаю, полицейские догадались, что к чему, однако к убийствам криминальных авторитетов они относятся равнодушно. Видите, как удачно все сложилось?

– Вы лишились двух лагерей, – промолвил Геннадий.

Максим Петрович пожал плечами:

– Они мне больше не нужны, дорогой. В этих чемоданах, – он указал на стоявшие у стенки черные дипломаты, – миллионы долларов. Они позволят мне пожить первое время на каком-нибудь заграничном курорте. Позже я подумаю, как правильно вложить их в дело, чтобы обеспечить нам с Верочкой достойную жизнь. – Он сделал паузу, потом продолжил: – По правде говоря, мне до смерти надоели Зайцев и Ступаков. Да что там надоели, они пугали меня своей жадностью, болтливостью и ненадежностью. Вера подробно рассказала, как Алексей Викторович радовался моей смерти. Согласитесь, иметь таких компаньонов опасно, вот почему от них следовало избавиться. Вот почему я дал волю татарам, даже заплатил им за разыгранное преступление.

– Но Ступаков пока жив, – проговорил Молчанов.

– Он умрет в больнице, – ласково сказал Максим Петрович.

Психотерапевт поежился:

– Что вы думаете делать дальше? Работать со Смуровым?

Терлецкий покачал головой:

– Мне чертовски надоел этот пресловутый пионерский бизнес и детки-дебилы. Если не ошибаюсь, Андрей Павлович тоже считает меня почившим, и флаг ему в руки. С имеющимися у меня средствами я могу начать все сначала и не в этой стране, – он улыбнулся. – Заодно я расскажу и про вашу роль: мы намерены сделать вас козлом отпущения. Сейчас вы сядете за компьютер и напишете признательное письмо, в котором все подробно изложите: как оказались на мели, как встретили свою одноклассницу Веру Акулову, предложившую вам деньги за то, чтобы убрать мою дочь, как вы согласились на это. Позже вам пришлось убрать и меня, разгадавшего ваши хитрости. – Он мерзко хихикнул. – Мы оставим вам капельку совести, Геннадий. Далее вы изложите, что все время мечтали вернуться к честной жизни, однако Акулова шантажировала вас. Сегодня ваше терпение лопнуло, и вы прикончили ее. Не мысля себе дальнейшей жизни с таким грузом на сердце, вы убили и себя. Каково? По-моему, здорово. Вам понятна отведенная вам роль?