Анна Малышева - Кто придет меня убить?

Саша был нежен, терпелив и внимателен в постели.

Он осторожно гладил ее хрупкое тело, которое до этого только тискали, прикасался губами к се неразвитой груди, играл ее длинными волосами, которые спускались до пояса . Она растаяла, как Снегурочка над костром.

И слова хлынули сами, как весенняя вода:

– "Я тебя умоляю, разведись! Я тебя прошу!

Он привел ей тысячу причин, по которым не может этого сделать. Напоминал о своем сыне, о ее возрасте, о работе, о карьере… Она упорно стояла на своем: «Разведись!» И когда начался конкурс, она думала вовсе не о победе. Она даже перестала желать победы, потому что это бы разлучило ее с ним… Она даже не поинтересовалась, кто была ее соперница, с таким же типом лица, из-за которой ее нарочно «забыли» И когда жюри назвало ее имя: «Олеся Панфилова!» – она выступила вперед, не понимая, что произошло, не слушая завистливого шепота за спиной. Возможно, шептала та самая, но что ей было до нее…

Они попрощались сумбурно и напоследок чуть не поссорились. Она рыдала. Говорила, что умрет в Париже, что не сможет работать с другим фотографом, что ей все равно, что она откажется. Он был растроган такими бурными чувствами Олеси, но при этом назвал ее дурой, которая не понимает, какое счастье ей привалило. Олеся уехала, напоследок взяв с него обещание – звонить каждую неделю! Пару раз он забыл это сделать, и тогда она сама звонила ему домой. Это немного научило его пунктуальности, но зато сильно расстроило ее – Саша явно начинал забывать о ней.

Она металась, как загнанный зверь, работала через силу, потеряла сон… Тогда-то и появился Борис.

Его привел на съемку какой-то приятель. Олеся не обратила бы на него никакого внимания, если бы он не уставился на нее своими выпуклыми стеклянистыми глазами и не проел в ней взглядом дыру. Тогда ей пришлось ответить ему тем же – она раздраженно посмотрела на него. Он принял это за приглашение, двинулся к ней и неожиданно по-русски спросил, не согласится ли она принять его скромное предложение и поужинать в ресторане? Ему очень хочется поговорить с кем-то из России, он сам никогда там не бывал, хотя русский по происхождению… Она в тот день была так зла на Сашу, что приняла это приглашение, хотя подобные вещи были строго-настрого запрещены правилами агентства, которое взяло ее на работу.

Модель должна быть чиста как ангел, как небесное существо, не пить, не курить, не вступать в случайные половые связи, лучше всего – вообще ни в какие связи не вступать. Но она уже плюнула на свою карьеру. Мечтала только об одном – скорей вернуться в Москву и понять, почему Саша так редко ей звонил? Может быть, он теперь раскручивает кого-то еще?! Или она просто надоела ему?! Или он не способен любить на расстоянии? Но надо было отрабатывать двадцать пять тысяч – немалую сумму для начинающей модели вроде Олеси. И она работала в поте лица, пока не валилась с ног, сжав зубы, и все же улыбаясь, и все же изображая Снегурочку… Теперь ей казалось, что такая сумма ее не устроит, что она достаточна разве что для покупки крохотной квартирки в отдаленном районе Москвы – такой квартирки, которую Олеся будет ненавидеть… Во всяком случае, эта квартира не решила бы той проблемы, о которой говорил ей Саша, объясняя, почему он не может развестись. Квартира записана на жену, и судиться будет бесполезно. Да, он неплохо зарабатывает, но Олеся не может себе представить его расходов… Да и машину нужно менять. Куда они пойдут? Где будут жить? С ее родителями? «В моем возрасте трудно отказываться от привычных удобств… – мягко говорил он. – Я привык жить в центре, иметь свою студию и не люблю, когда за стеной чихает сосед, а я все слышу. Так что, Олеся, придется тебе заработать миллион долларов, потому что я таких денег заработать не могу…» Миллион долларов – это была шутка. Но вот то, о чем как-то обмолвился Борис, шуткой уже не было. Олеся сразу поняла, что он говорит серьезно. Этот человек не умел шутить. Он был скучен невероятно, в постели просто невыносим, но он помогал ей забыть о неприятностях, забыть на минуту о Москве, и в конце концов, не подозревая об этом, дал ей шанс. И этот шанс нужно было использовать как можно скорее!

…Пятнадцатиминутный перерыв подходил к концу.

Олеся все еще сидела на стуле, скрестив ноги, глубоко уйдя в свои мысли. Рядом громко заговорили по-французски, она встрепенулась, вскочила, быстро прошла в другой конец студии, где стоял городской телефон. Фотограф уже подал ей знак: «Поторопись, сейчас начнем!»