Камилла Лэкберг - Письмо от русалки

Но телефон по-прежнему молчал.

— Ничего? — переспросила Анника, заглянув в его кабинет.

Патрик покачала головой.

— Пока ничего, но Педерсен может позвонить в любой момент.

— Будем надеяться, — проговорила Анника, и в тот момент, когда она повернулась, чтобы отправиться к своей стойке, зазвонил телефон. Патрик схватил трубку.

— Хедстрём.

Слушая, он сделал знак Аннике. Звонил Торд Педерсен из отделения судебной медицины.

— Да… так-так… понятно… Спасибо.

Положив трубку, он глубоко вздохнул.

— Педерсен подтвердил, что это Магнус Кельнер. Определить причину смерти он сможет только после вскрытия, однако уверен, что Магнус Кельнер умер насильственной смертью. У него тяжелые колотые и резаные раны.

— Бедная Сия!

Патрик кивнул. Сердце давило в груди тяжелым комом при мысли о той миссии, которая теперь предстояла. Но он решил сам поехать и сообщить все Сие. Он должен был это сделать — после всех ее бесконечных приходов к нему в участок. Каждый раз она чуть усыхала, глаза смотрели чуть более горестно, однако в них все же светилось нечто напоминающее надежду… Теперь надежды не осталось — единственное, что он мог ей дать, это определенность.

— Лучше будет, если я поеду и поговорю с ней прямо сейчас, — вздохнул он и поднялся. — Пока она не услышала эту новость от кого-нибудь другого.

— Ты поедешь один?

— Нет, возьму с собой Паулу.

Подойдя к кабинету коллеги, он постучал в открытую дверь.

— Это он? — спросила Паула, привыкшая говорить без обиняков.

— Да. Я должен сообщить жене. Ты поедешь со мной?

— Само собой, — кивнула она, накинула куртку и двинулась вслед за Патриком, который уже направлялся к входной двери.

У стойки в холле их остановил Мелльберг.

— Ну что, узнал что-нибудь? — возбужденно спросил он.

— Да, Педерсен подтвердил, что это Магнус Кельнер, — ответил Патрик и повернулся, чтобы проследовать дальше к полицейской машине, припаркованной перед отделением, но Мелльберг не собирался его отпускать.

— Утопился, да? Я так и знал, что он свел счеты с жизнью. Женщины довели, или проигрался в покер через Интернет. Я не сомневался.

— Не похоже, чтобы речь шла о самоубийстве, — проговорил Патрик, взвешивая каждое слово. Он знал, что Мелльберг имел обыкновение распоряжаться информацией по своему усмотрению и запросто мог устроить катастрофу любых масштабов.

— Ах ты, черт! Стало быть, убийство?

— Мы пока еще ничего не знаем, — осторожно ответил Патрик. — Единственное, что может на сегодня сказать Педерсен, — у Магнуса Кельнера значительные колотые и резаные раны.

— Ах ты, черт! — повторил Мелльберг. — Все это означает, что следствие приобретает совершенно иной формат. Надо повысить темпы, внимательно проанализировать все принятые и непринятые меры. Раньше я не участвовал активно в этом деле, но сейчас мы должны задействовать все мощнейшие ресурсы.

Патрик и Паула переглянулись. Мелльберг, как всегда, не заметил признаков недоверия и продолжал с прежним энтузиазмом:

— Проведем летучку по обзору всего собранного материала. В пятнадцать часов жду всех с горящими глазами и готовностью кинуться в работу. Слишком много времени растрачено впустую. Господи, неужели нужно три месяца, чтобы найти труп? Просто позор!

Он строго посмотрел на Патрика, который мучительно боролся с острым желанием ударить своего непосредственного начальника ногой в голень.

— Я понял. В пятнадцать ноль-ноль. Но сейчас нам нужно отправляться. Мы с Паулой едем к жене Магнуса Кельнера.

— Давайте, давайте, — нетерпеливо ответил Мелльберг и махнул рукой. Казалось, он уже погрузился в размышления о том, как и на кого переложить ответственность за расследование дела, которое внезапно оказалось делом об убийстве.

Всю свою жизнь Эрик держал ситуацию под контролем. Он решал, как и чему быть. В любой игре охотником был он, а дичью — другие. И вот теперь все изменилось — кто-то охотился за ним, кто-то неизвестный, невидимый. Это пугало его больше, чем что-либо другое. Все обстояло бы куда проще, если бы он, по крайней мере, представлял себе, кто его противник. Или нет?

Много времени провел он в размышлениях, вспоминая свою жизнь. Мысленно перечислял своих женщин, деловых партнеров, друзей и недругов. Нельзя отрицать, что он порой вызывал у людей горечь и даже гнев. Но лютую ненависть? Такого он не мог припомнить. Между тем анонимные письма излучали именно ненависть и желание отомстить, не более и не менее.