Леонид Мендельсон - Пятый угол

- Она больна?

- Не могу сказать, что произошло что-то внезапное, но в связи с трагедией последних дней состояние ее ухудшилось.

- Вы хотите сказать, она до всего случившегося болела?

- Уже несколько лет состояние ее здоровья оставляет желать лучшего, и все сложнее снять головные боли и их последствия.

- О каких последствиях вы говорите?

- Не всегда она в состоянии контролировать себя, так что ее близким приходиться не сладко.

- Ей нужна постоянная опека?

- Она ее имеет со стороны слуг, особенно Джона. Он в доме много лет и в состоянии оказать эффективную помощь.

- Да, я уже знаком с его послужным списком, — констатировал комиссар, а про себя подумал: «Странная гувернантка».

Реакция доктора оказалась неадекватно резкой:

- Я предпочитаю не обсуждать эту тему.

- Естественно, доктор, я тоже не любитель сплетен.

- В таком случае, разрешите откланяться, — Бэрри встал со стула.

- Еще несколько минут. Вы не помните, звонил кто-нибудь мистеру Моррисону в тот вечер?

Доктор немного задержался с ответом, затем утвердительно кивнул головой.

- Может быть, знаете кто?

- Нет, к сожалению. Мне было необходимо выйти из кабинета.

- Как скоро после этого звонка Моррисон покинул виллу?

- Думаю, около часа.

- Спасибо, доктор. Передайте, пожалуйста, мистеру Бену, что я жду его звонка.

Когда Бэрри уже стоял у двери, комиссар задержал его еще одним вопросом:

- На щеке у нотариуса обнаружен свежий порез; видели вы его ранее или, может быть, нотариус обращался за помощью?

- Ничего подобного я не заметил.

Бен позвонил через сорок минут, и они договорились о встрече через два часа на вилле.

- Отлично, Скульптор, у тебя есть великолепная возможность повидаться с Терезой и съесть пару кусков мяса. Или ты уже забыл, как зовут мою жену? — засмеялся Смит.

Нет, конечно, Сэм ничего не забыл, хотя они не виделись уже несколько лет.

К моменту их знакомства он уже был сержантом, а Смит только начинал свою карьеру. Был он красивым парнем, напористым и смелым; его лихачество переходило все границы, за что молодому полицейскому доставалось от начальства. Но девушкам это нравилось, и он с такой же лихостью перескакивал от одной к другой, пока не познакомился с Терезой. Один из штатных острословов Ярда заметил, что Смит «стукнулся с разбегу головой о закрытую дверь, и остановился в стойке дрессированной собаки». Однажды Смит пришел с ней на какую-то вечеринку, и Сэм понял, да и не только он, насколько оправдана эта «стойка»; один танец и несколько минут беседы, и он почувствовал, почему так «пострадал» Смит. Девушку нельзя было назвать красивой и, более того, некоторые черты лица, — например нос, не могли доставлять удовлетворение хозяйке, но ей непостижимо удавалось преподнести их как естественное дополнение достоинств. Это был гипноз: вас «заставляли» смотреть только туда, куда хотела девушка — на высокий красивый лоб, в меру полные, чувственные губы, белоснежную улыбку и, конечно, глаза — искрящиеся и призывные. Вы чувствовали себя настоящим мужчиной рядом с красивой, немножко неравнодушной к вам женщиной. Наблюдая со стороны поведение Терезы с другими кавалерами можно было легко убедиться, что вы — не единственный, в ком заиграло природное чувство самца.

В какой-то момент Сэм обнаружил на себе удивленный взгляд Сарры и понял, что пора взять себя в руки.

Он встречал Терезу еще несколько раз — на улице, в магазинах, в театре — и неизменно испытывал ее притягательную силу. Рождение двух сыновей мало изменило внешность женщины и, похоже, Смит продолжал пребывать все в той же «стойке». С тех пор, как его перевели на работу в Оксфорд, Сэм не видел Терезу, и сейчас, сидя рядом с ней за обеденным столом, с грустью констатировал беззащитность человека перед временем.

Тереза заметно нервничала, касалась подушечками пальцев морщин возле глаз, пытаясь разгладить их. Но даже в этом движении, не предназначенном для глаз постороннего мужчины, была прежняя Тереза, нисколько не сомневающаяся в своей власти над сильным полом.

Прошел лишь час беседы, и Сэм постепенно перестал ощущать прошедшие годы: все та же белозубая улыбка, лучистый, подзадоривающий взгляд, мягкий гортанный смех — иррациональное перемещение во времени?! Давно забытые ощущения, состояние легкости, воздушности. Наверное, если бы не Смит, уже вставший из-за стола и нетерпеливо прогуливающийся по комнате, вряд ли комиссар Скотленд-Ярда Сэм Шоу почувствовал бы пролетевшее время.