Василий Носенков - Ленты бескозырки

- Шапочку забыли давеча.

Ответа не последовало. Резниченко потуже нахлобучил бескозырку и в сопровождении самого инспектора вышел в коридор. Ребята, посаженные там на скамейку в углу, увидев матроса, разинули рты от неожиданности.

- Он, - заявили мальчишки в один голос, когда их пригласили в дежурную комнату. Как и предполагал Афоничев, дети хорошо помнили надпись на бескозырке и по ней начинали "опознание". А теперь вспомнили и лицо матроса.

7

Во второй половине ночи в особняке на Михайловской площади закипела работа. Большую часть сотрудников сняли с засад. Других вызвали из дому. Пока люди в предчувствии настоящего дела оживленно переговаривались, начальник угрозыска вместе с Афоничевым вновь допрашивал Резниченко. Матрос, еще будучи в камере, по отдельным фразам, доносившимся из коридора, почувствовал приближение опасности. Интуиция подсказывала ему, что сотрудники угрозыска сумели добыть какую-то новую улику против него. Он внутренне готовился к борьбе, но определенно не знал, с какой стороны на этот раз к нему подступятся. Так оно и вышло. Удар оказался неожиданным.

Задержанный слегка вздрогнул и побледнел, когда Кишкин ткнул пальцем в обновленную надпись на околыше бескозырки. К такому неожиданному повороту дела он был совершенно не подготовлен и на мгновение растерялся.

- Я... да нет... как же...

- А вот все так же, - в тон ему ответил Афоничев. - Говори все начистоту, а если собьешься, мы тебе подскажем. Думаешь, зря всю ночь у нас столько людей работало?

- У вас нет доказательств против меня. Никаких абсолютно. А другую, нужную вам ленту на бескозырку вы сами нацепили. Для этого и шапку оставили в комнате после второго допроса! Вот так.

- А вам известно, что часовщика с Озерного переулка удалось спасти? Он жив, - неожиданно заговорил молчавший Кишкин.

- Как жив? - не вытерпел лобового вопроса Резниченко. Но тут же понял, что проговорился, и замолчал.

Потом провел по потному лбу рукавом и, стараясь казаться равнодушным, спросил: - Да о ком вы говорите? Я ничего не понимаю. При чем здесь Озерный переулок и какой-то часовщик? Я нигде не был, тем более никого не убивал...

- А разве мы говорили об убийстве?

Опять наступило молчание. Работники угрозыска понимали, что сейчас самый благоприятный момент для разговора.

- Мы вас и не обвиняем. Это сделали ваши дружки.

- Дружков не имею. Не успел обзавестись...

Резниченко явно нервничал. Он все чаще останавливался на полуслове и, быстро вытирая платком вспотевший лоб, просил дать время подумать.

- Не думать, а придумывать, - поправлял Кишкин. - Не советую. На флоте это не принято. Между прочим, можно и штатскому одеться моряком.

Этот намек особенно болезненно переживает матрос.

А когда ему заявили, что поедут на квартиру, где он снимает угол, и проведут обыск, задержанный совсем сник.

Он молча сидел, пригнув голову, безвольно положив на колени крепкие руки. В комнате на какое-то мгновение наступила тишина.

Кишкин в ожидании ответа катал по столу толстый карандаш, но не торопил матроса: сочинять новую версию ему уже поздно, в старой же подозреваемый окончательно запутался, - слишком неожиданны и весомы были улики против него.

Прежде чем заговорить начистоту, Резниченко с жадностью выпил два стакана воды, вытер ладонью губы и медленно начал:

- Когда я дезертировал с корабля, то ни о чем таком особом не думал. Решил податься в деревню, уйти в лес, смастерить землянку и ожидать установления мира. Но в наше время даже пустяковый план далеко но всегда легко выполним. Очутившись на берегу, я прежде всего столкнулся с голодом. Моя знакомая, у которой я отсиживался первое время, через три дня откровенно заявила, что в дальнейшем не может меня кормить. Я должен был или убраться на все четыре стороны, или же приносить в дом продукты хотя бы для себя, а лучше и для нее.

Переодевшись в штатское, я пошел на вокзал в надежде заработать на разгрузке вагонов. Там-то я и встретился впервые с Митькой-Джоном. Так его звали все. Фамилию и до сих пор не знаю. Дня два он присматривался ко мне, а на третий пригласил составить ему компанию по случаю "заработка". В моем положении деваться было некуда, и я принял приглашение. На квартире, куда привел меня Джон, оказался еще один человек - Федька Мальчик.

Я без труда определил, чем занимаются эти люди, но у меня не хватило силы воли отказаться от их предложения.

Слишком маленький был выбор: лесная землянка с одиночеством или новые друзья. Я избрал второе, предупредив Мальчика и Джона, что даже для запугивания никогда не возьму в руки оружия. Главарем был Федька, и он принял мои условия. Они очень рассчитывали на мою физическую силу. Так я начал снимать одежду с людей, выворачивать их карманы, ломать двери и сундуки... Но ни единого раза я не ударил свою жертву. Все убийства и избиения дело их рук. В особенности Мальчика...