Владимир Чванов - Соучастие

— Хотя?

— В большом городе тысяча удовольствий. Может, и ему захотелось веселой жизни, — взглянул с любопытством. — Увлекся, закрутило, завертело…

Тамара спросила, глуша волнение:

— Что имеешь в виду?

— Может, загулял…

— Не говори глупостей.

— Неужели ни разу не позвонил? — с деланным удивлением поинтересовался Гурам.

Тамара отвернулась и, нахмурившись, стала смотреть в окно. Она чувствовала, что Гурам говорит так вовсе не для того, чтобы ее подзадорить. Его тон, слова предназначались для чего-то другого. Но для чего?

— Не понимаю, что ты нашла в этом акселерате? — горячо говорил Гурам. — Я еще тогда, на своем дне рождения, понял, что он собой представляет.

Тамара широко открытыми глазами удивленно смотрела на него.

— Ты запуталась, девочка. Жила зажмурившись, не разглядела, что он думал только о себе. — Помолчав, добавил: — Невероятный эгоист! За что же он с тобой так?

— Хватит, Гурам! — перебила Тамара возбужденно. — Я не верю ни одному твоему слову. Почему так говоришь о Викторе? — Она заходила по номеру и остановилась у зеркала.

— Я о тебе думаю. Ты пойми. Ему свои интересы важнее всего. Важнее любви, дружбы. — В словах Гурама была такая уверенность, что Тамара сникла. — Много он принес радости? Это, конечно, не мое дело… Еще неизвестно, что выкинет завтра.

Самолюбие Тамары было уязвлено. И все же она сказала:

— Виктор хороший парень…

— Брось! Это ты его придумала хорошим…

Тамаре эти слова показались нарочитыми. Она проговорила сдержанно:

— Злой ты! — Она чувствовала, что Гурам хочет безжалостно разорвать нити, которые связывали ее с Виктором.

— Я? — недовольно поморщился.

— Ты! Ты ко всем злой!

Повернувшись на каблуках, Гурам вышел, хлопнув дверью.

Прошло полчаса. Тамара сидела расстроенная. Она пыталась разобраться в происшедшем, но чувствовала только досаду и обиду. Слова Гурама выбили ее из колеи. И как-то незаметно отдаляли от нее Виктора. Будто и не было сегодняшнего яркого солнца, бодрящей прогулки по утреннему чистому парку. От жалости к самой себе казалось, что ее радужный мир разрушен, что не было недавних счастливых дней, радостной поездки, самого слова «любовь». Она чувствовала, что прежняя теплота к Виктору исчезла. «Почему он так поступил?» — думала она.

В дверь постучали. Это был Виктор. Он вошел нерешительно и остановился в прихожей.

— Здравствуй!

— Здравствуй, — ответила Тамара сдержанно. — Ты где пропадаешь?

— Понимаешь, Тамара…

— Скажи, где ты был сегодня? И вчера до самой ночи?

Виктор опустил глаза.

— Ты можешь объяснить?

Виктор молчал. Не мог он сказать ей прямо, что был занят гурамовскими посылками. Лихорадочно обдумывал ответ.

— Молчишь? Значит, я права…

Он шагнул к ней ближе и взял за руку.

— Мне обидно не за себя, а за тебя, — сказала Тамара натянуто.

Виктор тихим голосом произнес:

— Пойми меня…

— Я стараюсь тебя понять, — заставила себя рассмеяться. — Только что я должна понять?

— Я ни в чем не виноват перед тобой! Может быть, только в том, что не могу сказать сейчас, где был. — Виктор понимал, что его слова еще больше все запутывали, сбивали с толку Тамару.

— Если не виноват — почему оправдываешься? — спросила с укором. — Не ломай комедию.

— Я все объясню тебе дома.

Такого ответа она не ждала.

— Почему не сейчас? Ты обманываешь меня.

Виктор смотрел виноватыми глазами.

— Ты не веришь мне?

— Я начинаю догадываться… Хорошие отношения между людьми не могут быть без порядочности… Когда один обманывает другого… — Тамара готова была расплакаться.

— Ты не права. — Виктор попытался обнять ее, но она рванулась в сторону.

— Не трогай меня! Уходи! И больше здесь не появляйся! Я ошиблась в тебе! — Тамаре казалось, что говорит шепотом, но голос ее звенел.

— Да ты права! Я должен уйти… если ты перестала мне верить…

Он с отчаянием взглянул на Тамару и тихо закрыл за собой дверь.

— Дежурный Бутрименко пунктуален, как дотошный бухгалтер, — со вздохом сказал Арсентьев, положив трубку.

Савин с откровенным любопытством посмотрел на него.

— Понимаешь, он звонит и информирует о происшествиях, как правило, тогда, когда я заканчиваю работу и собираюсь домой. — Арсентьев с досадой поднялся из-за стола, подошел к вешалке и снял пальто.

Встал и Савин.

— А ты сделай правильный вывод. В день его дежурства уходи пораньше или походатайствуй о продвижении Бутрименко по службе.