Карина Тихонова - Рапсодия в стиле mort

– Прости меня, – сказала она тихо.

Арсений не ответил. Сел за стол, выключил ноутбук, отвернулся к окну. Даша заметила глубокие темные провалы под его глазами.

– Я виновата, – признала она. – Не сдержала любопытства. Арсений, я сама ненавижу, когда кто-то читает мою корреспонденцию из-за плеча. – Даша вспомнила Сашку и его дурные привычки. – Больше это не повторится, честное слово. – Арсений по-прежнему молчал, и она не выдержала: – Скажи хоть что-нибудь! Обругай меня, только не молчи! Нам еще две недели вместе жить!

Еще минуту Арсений, сжав губы, смотрел в окно. А потом вздохнул и взглянул на Дашу. Выражение ярости ушло из его глаз, они снова стали печальными.

– Ладно, проехали. Просто это очень личное, – Арсений положил ладонь на черную крышку ноутбука, – и я пока не знаю, что останется в конечном варианте. – Даша кивнула. – Терпеть не могу, когда лезут в душу. – Даша кивнула. – Больше так не делай.

– Никогда! – пообещала она искренне. Уши полыхали, словно обожженные морозным ветром.

– Ладно, – повторил Арсений и встал из-за стола. – Пойдем пообедаем.

Горничная закончила сервировать стол. Убрала грязные тарелки, постелила свежую скатерть, расставила блюда под термоколпаками. На Дашу она бросила короткий любопытный взгляд и тут же потупилась. Это смущение напомнило о вчерашнем репортаже в «Городских новостях».

– Я хочу сходить на опознание, – заявила Даша после обеда.

– Зачем? – Арсений бросил под язык таблетку нитроглицерина. Вторую таблетку за последние полчаса. – Ты не уверена, что это… твой приятель?

– Я должна увидеть его вот так, – Даша вытянула руку перед собой. И тихо добавила: – Иначе я так и не поверю, что это произошло на самом деле.

Последняя фраза сорвалась с языка помимо воли, под влиянием прочитанного. Арсений коротко глянул исподлобья, но ничего не сказал.

«Нужно ставить точки», – твердила себе Даша всю дорогу.

«Нужно ставить точки», – говорила она себе, когда человек в белом халате, заляпанном подозрительными пятнами, вел ее по коридору, выложенному старым потрескавшимся кафелем.

«Нужно ставить точки», – повторила она мысленно, прежде чем взглянуть в лицо неподвижному твердому манекену. Санитар откинул край простыни. Даша окаменела.

– Ну? – спросил санитар, устав ждать.

Губы Даши беззвучно шевельнулись несколько раз.

– Да, – выдавила она, наконец. – Это он, Саша. Как его убили? – спросила она, не отрывая взгляда от спокойного белого лица. Никогда Сашка не выглядел таким спокойным. Если бы не кровавые пятна в светлых волосах, могло показаться, что он спит.

– Чем-то тяжелым по голове дали, – равнодушно сообщил санитар. – Ладно, девушка, распишитесь.

Ей в руки сунули лист с текстом опознания. Даша, не глядя, нацарапала подпись в чистом нижнем углу.

– Шли бы вы отсюда, – посоветовал санитар. – Не самое веселое место.

Даша рассмотрела столы, накрытые простынями, большой железный шкаф у стены, похожий на автоматические вокзальные камеры хранения.

– Можно я побуду с ним? – попросила она. – Пять минут, не больше! Пожалуйста!

Санитар потупился и переступил с ноги на ногу. Даша достала из кармана пятьсот рублей и сунула в карман несвежего халата.

– Только не трогай тут ничего, – предупредил санитар. Ткнул пальцем в дверь и добавил: – Я там подожду. Пять минут.

Даша осталась одна. Тусклая лампа накаливания над головой издавала неприятный вибрирующий звук. Девушка кашлянула, пытаясь отогнать страх, и взглянула в спокойное бледное лицо с кровавым нимбом на макушке.

Только сейчас до нее дошло: они с Сашкой были близки больше года, а она почти ничего о нем не знает. Даже его домашнего адреса. Следователю пришлось запросить адрес в институте. Такая вот современная любовь.

– Прости меня, – пробормотала Даша.

Она больше не злилась на Сашку за предательство. Осуждать просто. Разве она знает, откуда взялась его маниакальная жажда успеха и денег? А если у него больная мать? А если отец – алкоголик? А если есть младшая сестра, мечтающая покорить столицу? Большинство таких смешных провинциальных мечтательниц заканчивают карьеру на большой дороге в глубине Ленинского проспекта. А иногда в безымянной могиле, вырытой наспех в ближайшем лесу. Может, Сашка хотел избавить близких от такой участи?

«Буду думать так», – решила Даша. Дотронулась до холодной твердой щеки, но сразу отдернула руку. Прикосновение было неприятным.

Она отвернулась и нетвердой походкой зашагала прочь из холодной комнаты.