Марина Крамер - Визит с того света, или Деньги решают не все

Марина помогла ей, поправила сзади завернувшийся внутрь воротник и вздохнула:

– Зря ты так. Есть люди, которым наверняка нужно твое сочувствие.

– Если бы я тебя не знала так хорошо, как знаю, то сейчас уличила бы в лицемерии, – улыбнулась Маша. – Ты сама сто раз говорила – никому нельзя показывать своих слабых мест, а умение сопереживать – как раз одно из них.

– Ну, я много чего раньше сдуру декларировала. С возрастом проходит.

Утром, глядя на спящую еще Мышку, Марина вдруг подумала – а ведь подруга на самом деле права почти во всем. Ей не надо было рассказывать что-то – Машка понимала все и без слов, и впервые, наверное, за все время, что они знакомы, позволила себе так категорично высказаться. Марина понимала, что ее отношение к Хохлу уже давно раздражает Машу, и на то у нее есть основания.

«Наверное, она права, – думала Марина, закуривая первую утреннюю сигарету. – Я в последнее время совсем что-то обнаглела – уже в открытую любовников завожу, даже не скрываю, кто и что. И однажды Женька не выдержит, он не каменный тоже. И вот тогда-то я и попрыгаю. Вот странно – ведь все понимаю, знаю, как будет и чем закончится, а все равно продолжаю гнуть свое. Идиотка…»

Проснулась Машка, перевернулась на спину и захлопала ресницами, прогоняя остатки дремоты:

– Сколько времени?

– Девятый час, рано еще.

– Это мне рано, а тебе совсем ночь. Чего подскочила? – Мышка села, натянув одеяло на грудь.

– Совесть мучает, – невесело усмехнулась Марина, – ты вчера своим разговором что-то во мне шевельнула.

– Мариш… ты прости меня, я вообще-то не лезу никогда, это твоя жизнь… – виновато начала Маша, – но мне Женьку жалко, вот просто по-человечески жалко, как подумаю, что с ним творится, и сердце давит.

– Маша, а ты не допускаешь мысли, что мне тоже несладко, а? – вяло защищаясь, произнесла Марина. – Ты что же думаешь – я камень?

– Ты Наковальня, – просто отозвалась Мышка, скручивая волосы в пучок и вставляя в него черную деревянную шпильку.

– И, по-твоему, это диагноз?

– Нет. Знаешь, как говорят? Бывают козлы по гороскопу, а бывают – по стилю жизни. Это к тому, что ты – по стилю жизни Наковальня, и с этим ничего не сделаешь уже. С этим надо либо смириться и жить, либо вставать и уходить. Другого пути у твоих близких просто нет.

Маша встала, накинула белый гостиничный халат и направилась в ванную. Марина осталась одна, задумчиво закурила и села, отдернув тяжелую штору, на низкий подоконник. Внизу шла обычная жизнь – люди спешили на работу, подняв воротники и спасаясь от сильного ветра, медленно двигались в утренней пробке машины, из автобуса, намертво застрявшего во втором ряду, аккуратно выходили пассажиры и, лавируя между машин, перебегали на тротуар, чтобы продолжить путь пешком и не терять драгоценного времени. Какая-то женщина в пальто и пуховом платке вдруг поскользнулась на раскатанной ледовой полоске, упала неловко, в стороны разлетелись какие-то пакеты. К ней на помощь тут же кинулся проходивший мимо паренек, поднял на ноги, отряхнул снег с пальто, собрал пакеты и отдал женщине. Та что-то, видимо, говорила – парень только махнул рукой и продолжил свой путь. «Надо же – тут еще не забыли, что такое человеческое отношение, – удивленно подумала Марина, наблюдая за этой сценой. – А говорят, что молодежь черствая». Она вспомнила, как Машка рассказывала, что у них зимой мало кто равнодушно пройдет мимо замерзающего человека, а ребятишек кондукторы маршрутных такси возят бесплатно. «Все-таки в провинции люди другие совсем. Они не так изуродованы еще погоней за деньгами, что ли? И цены тут совсем иные…»

– Ты что это на окно взгромоздилась? – удивленно поинтересовалась Мышка, вернувшись из душа. – Обычно я так сижу…

– Слушай, а ведь ты в этом совершенно права, – соскальзывая с подоконника, проговорила Марина, – отсюда жизнь иначе выглядит.

– Ну, за жизнь не скажу, но иной раз прелюбопытные картины можно увидеть. Я в больнице так сижу, уйду в курилку и целыми вечерами там торчу.

Их разговор прервался телефонным звонком Марининого мобильника. Она взяла трубку – это оказался Ежик.

– Я могу к вам подъехать? У меня обе расписки, Селиван и Козырь отдали.

– Зачем? – не сразу поняла Марина, и Ежик терпеливо объяснил:

– Митрич позвонил обоим и попросил отдать, чтобы вашей подруге было спокойнее.

– И что – гарантированно никаких копий?

– Обижаете, гражданочка! – хохотнул Ежик. – С Митричем такие финты вообще не пролезают, он старик жесткий.