Ирса Сигурдардоттир - Последние ритуалы

— Вас должны были обвинить в жестоком обращении с детьми и забрать ребенка на время расследования обстоятельств.

По взгляду фрау Гунтлиб Тора поняла свою наивность.

— Через все это проходить не пришлось. Нам помог семейный доктор. Да и другие врачи, которые за ней наблюдали, проявили исключительное понимание. Гаральда направили к психиатру, но признаков психического расстройства не обнаружили. Он был просто маленьким ревнивым ребенком, совершившим чудовищную ошибку.

Тора не могла назвать этот случай поведением нормального ребенка, но ничем не выдала своих сомнений. Да и откуда ей об этом знать?

— Гаральд все помнил или через какое-то время забыл? — спросила она.

— Если честно, не знаю. С тех пор я с ним почти не разговаривала. Думаю, что скорее всего он осознавал. По крайней мере он после этого был по-особенному добр к Амелии Марии. До самой ее смерти… Как будто пытался возместить то, что сделал.

— Значит, именно так испортились ваши отношения?

— Не было больше никаких отношений. Я не могла даже смотреть на него, находиться рядом с ним. Я всячески избегала собственного сына. Мой муж тоже. Поначалу Гаральд по-детски бунтовал и не понимал, почему мама больше не хочет его видеть возле себя, а потом привык и замкнулся. — Она больше не плакала, ее лицо посуровело. — Я должна была его простить… Но не смогла. Возможно, мне самой стоило пойти к психиатру, и тогда все бы было иначе. Гаральд вырос бы другим, а не таким, каким стал.

— Но разве он рос злым или мстительным? — спросила Тора, вспомнив рассказ его сестры, единственной из всех детей Амелии, оставшейся в живых. — Мне показалось, что Элиза говорила о нем, как о хорошем человеке и замечательном брате.

— Он рос, словно балансировал на грани. Назовем это так. Он все время добивался любви отца, но так и не завоевал ее. На меня он махнул рукой еще раньше. Его спасала только привязанность к деду, который был бесконечно добр к нему. Со смертью деда Гаральд потерял единственную опору. Он отделился от нас, начал употреблять наркотики и играть в игры со смертью. Один из его друзей и вправду умер. Собственно, из-за этого случая мы обо всем и узнали.

— А вы не пробовали наладить отношения? — спросила Тора, хотя ответ знала заранее.

— Нет, — отрезала Амелия и продолжила: — Еще в нем развился этот зловещий интерес к черной магии. Дед его приобщил. Когда Амелия Мария умерла, он пошел в армию. Мы не пытались его останавливать. Оказалось, зря — я не буду вдаваться в подробности, но его выдворили через год. Денег у него было предостаточно, дед ему оставил наследство, и мы почти не виделись. Лишь когда он решил поехать сюда, то позвонил нам, поставил нас в известность.

Тора задумчиво смотрела на мать Гаральда.

— Если вы просите меня о понимании — нет, я не понимаю… Но действительно вам сочувствую. Я не знаю, как бы я себя повела… Возможно, так же, хотя надеюсь, что нет.

— Мне бы хотелось стать другим человеком, восстановить отношения с Гаральдом… Однако сейчас уже слишком поздно. Надо смириться.

Тора усмотрела в ее ответе насмешку судьбы. Или это действует заклинание?

— Я не хочу причинять вам еще больших страданий, но должна сказать, что трагедия вашей семьи коснулась и других людей. Сейчас в тюрьме держат одного студента-медика. Подружившись с вашим сыном, он стал изгоем, общество его оттолкнет.

Амелия посмотрела на озеро.

— Что с ним будет?

Тора пожала плечами:

— Вероятно, его обвинят в сокрытии информации о найденном трупе, а еще — в надругательстве над телом. Какое-то время он проведет в заключении и, по-видимому, не сможет дальше учиться: обратно в университет его не примут. Мне кажется, он взял на себя всю вину, спасая остальных приятелей, но это лишь предположение. Кстати, Гаральд упомянул его в завещании. Хоть какая-то компенсация.

— По-вашему, он был хорошим другом Гаральду? — спросила Амелия, уже не та надменная женщина, что неделю назад позвонила ей в офис.

— Как ни странно, да. По крайней мере он сдержал данное Гаральду обещание, каким бы отвратительным и глупым оно нам ни представлялось. Ваш сын был волен выбирать себе друзей по собственным меркам, а не по тому, насколько они нормальны.

— Я о нем позабочусь, — прошептала Амелия. — Будет изучать медицину за границей. Нам это не составит труда. — Она вытянула вперед ладони, сжала кулаки, будто почувствовав приступ артрита. — Мне станет легче, если я хоть что-то сделаю. Это немного ослабит боль.