Ирса Сигурдардоттир - Возьми мою душу

— Какая жалость, — изобразила сочувствие Элин. — Значит, мне придется ехать одной?

Прежде чем ответить, Бёркур немного подумал.

— Нет. Я тоже поеду. Когда мы должны с ней встретиться?

— Завтра, — ответила Элин. — Договоришься, чтобы нас вечерком подбросили до Стиккисхольмюра? А иначе придется вставать ни свет ни заря.

— Попробую. Позвони попозже. Мне еще нужно кое-что здесь закончить.

— Бёркур, — остановила его Элин, — не клади трубку. Знаешь, мне кажется, под скрытым дефектом адвокатша имеет в виду какую-то странность. Как-то загадочно она разговаривала со мной по телефону.

— Загадочно? — переспросил Бёркур.

— Да, очень загадочно. Уверена, что-то за всем этим есть, только не знаю точно, что именно.

— Думаешь, разговор коснется тела женщины, обнаруженного на берегу? — Голос Бёркура стал приторным. — О нем много сейчас болтают.

— Нет, мне это и в голову не приходило, — удивленно отозвалась Элин, пораженная нетипичной для брата резкой сменой тона.

Она повесила трубку и в задумчивости осталась сидеть перед телефоном, пытаясь вспомнить все увиденное по телевизору о найденном теле. Она припомнила время, когда на него наткнулись — накануне выходных, — и нахмурилась. «Точно, именно тогда Бёркур ездил по какому-то пустяковому делу в Снайфелльснес. Странно», — пробормотала она.

— Должно быть, тут. — Тора оглядела берег. — Мда, осматривать особенно нечего.

Под ногами ее блестели мокрые после отлива камни. Ничто в открывшемся волнующем пейзаже не напоминало о страшной находке, о трупе, обнаруженном прямо здесь. «А что я, собственно, ожидала увидеть? Полицейское ограждение?» — спросила себя Тора.

Мэтью посмотрел на часы.

— Сообщаю: чтобы добраться сюда из отеля, нам потребовалось ровно тридцать пять минут.

— Причем мы не торопились, — прибавила Тора. — А если бы торопились, за сколько бы дошли?

Мэтью пожал плечами:

— Не знаю. Быстрым шагом сюда можно попасть минут за двадцать пять, бегом — за пятнадцать.

— Иначе говоря, кто-то за час успел прийти, убить Бирну и исчезнуть, — задумчиво сказала Тора.

— Времени хватает только для преднамеренного убийства. Заранее спланированного. Человек приходит, совершает преступление и через пару минут удаляется. Ни о каких ссорах или перепалках и речи не идет.

— Слушай, как же галдят эти чертовы птицы. — Нахмурившись, Тора повернулась к утесу. — Бедные птенчики, — проговорила она, немного понаблюдав за шумной жизнью пернатых. Затем повернулась к Мэтью. — В таком гаме ее криков никто бы не услышал.

Мэтью махнул рукой.

— Да ты что? Какое там услышал? Да и слышать некому — здесь, похоже, редко кто гуляет.

Тора обвела взглядом местность и собралась было согласиться с Мэтью, как вдруг заметила две фигуры наверху склона, ведущего к берегу.

— И тем не менее гуляют, — кивнула она в том направлении. Они смотрели, как пара медленно спускается по гравию. Девушка толкала впереди себя инвалидное кресло, но сидевшего в нем Тора и Мэтью не рассмотрели, поскольку голову и лицо инвалида скрывал большой раскладной верх. — Должно быть, это и есть те самые молодые люди, о которых упоминали японцы, — сказала Тора. — Они видели, как Бирна о чем-то беседовала с ними. Как думаешь, нам следует их расспросить?

— Почему нет? — улыбнулся Мэтью. — Это не самая глупая идея в твоем невероятном расследовании. Не пойми меня превратно, — поспешил он прибавить. — Я не жалуюсь. Наоборот, получаю удовольствие, хотя не имею понятия, куда оно нас заведет.

Тора толкнула его локтем.

— Решил на старости лет примкнуть к анархистам? Занятно. Давай, пошли скорее.

Они неторопливо двинулись навстречу спускавшейся паре. Приблизившись, Тора решила, что ее подводит зрение: при всем старании, она не могла сконцентрировать взгляд на лице юноши, едва обозначавшемся под плотной тканью. Однако вскоре догадалась — со зрением у нее все в порядке, и едва удержалась, чтобы не убежать. Она не знала, что такого ужасного скрывает от посторонних глаз накидка, и предпочла смотреть на девушку, розовощекую, улыбающуюся, но невольно вглядывалась в видневшийся из-под ткани белый с красными пятнами, безглазый и безротый кусок кожи.

Тора не могла долго рассматривать изуродованные глаза, остатки носа и покрытую шрамами пятнистую щеку, плотную, как полиэтиленовый пакет. Она торопливо отвернулась, желая, чтобы молодой человек, сидевший в инвалидном кресле, не сознавал, какое впечатление он производит, хотя в глубине души чувствовала — надежда ее тщетна и бедняга отлично все понимает. «Хоть бы Мэтью не дрогнул в столь необычных обстоятельствах», — подумала она, не осмеливаясь посмотреть на своего спутника, боясь выдать свое состояние.