Майкл Коллинз - Потерянные души

А где-то за стенами мотеля в режущем холоде ясного субботнего дня Кайл Джонсон каким-то образом уже поднялся из ада к следующей невероятной победе, и в эту минуту я почувствовал, что все с ним случившееся, возможно, было именно тем, в чем он нуждался с самого начала, чтобы подстегнуть его, толкнуть к обретению славы.

Оглядываешься на историю и видишь, что люди совершали великие подвиги в наихудших обстоятельствах, борясь с собственными демонами. Так не был ли это еще один такой случай?

Я следовал за задними фонарями пикапа до съезда в наш город. Поникший флаг трепетал на будке сборщика дорожной пошлины, приветствуя победу Кайла Джонсона. Тип в будке выглядел исповедником, выслушивающим грешников посреди неведомой пустыни.

Снегоочиститель навалил снежный вал поперек моего въезда, и мне пришлось достать лопату и проложить себе путь. Холод поймал меня в силки. Я ощущал его в глубине моих легких. Кончив копать, я проверил почтовый ящик, извлек кассеты обогащения и положил их на стол в прихожей.

Макс отчаянно лаял в подвале. Он провел там двое суток. Я выпустил его, он заскулил, задрал ногу и описал меня. Я ощутил теплоту на колене, и в воздухе разлился аммиачный запах. Макс зарысил в кухню, потом обернулся и вызывающе посмотрел на меня.

Зазвонил телефон. Это был мэр. Он сказал:

— Ты получаешь неделю оплаченного отпуска за счет города, начиная с этого дня.

— За что?

— За отпуск, которого ты не брал, за сверхурочные дежурства.

Он повесил трубку, не дав мне даже объяснить, почему я пропустил матч. Я все еще не знал, получил ли я порицание или поощрение.

Снаружи Макс бродил по заднему саду, ловил запахи, метил то и это, задирал хвост, и в холодном воздухе поднимался пар, вновь заявлявший его права на эту территорию.

Я вскрыл банку куриного супа с клецками, нарезал сыра и вскипятил чайник, и все это — медленно. А после перемыл посуду и убрал ее.

Тридцать минут моей жизни протикали в прошлое.

Я включил телевизор и смотрел, как бутуз Мики получает миску с мюсли от своего старшего брата и его друзей. Он выглядел ровесником Эдди. Голова Мики едва доставала до края стола. Чтобы есть мюсли, ему пришлось влезть на стул. На его лице была знакомая мне детская улыбка. Телевизор — эмоциональный фугас. Я его выключил.

Потом позвонил в справочную и получил бесплатный номер туристического агентства. Я хотел узнать о круизах, про которые читала Лойс, нет ли горящих путевок со скидками, но таких не оказалось.

Я сказал сотруднику агентства:

— Я готов отправиться немедленно, вылететь из Чикаго и быть на месте завтра утром. Теплоход отплывает, и он отплывает без моих денег! И это бизнес? Соедините меня с вашим начальником.

Однако был разгар сезона — никаких скидок, только «премии». Или я мог бы вступить в клуб «Парадиз мореплавателей» и получить семьдесят пять процентов скидки с первого круиза. В конечном счете все свелось к деньгам. Они хотели получить примерно шестьсот долларов на бочку, чтобы записать меня в клуб. Оплата перелета не включалась. Я стоял у телефона и только слушал. У них имелась служба обеспечения совместимости, составляющая профили членов клуба для этой цели. За это надо платить дополнительно, но у них есть буклет с рекомендациями. Стопроцентная гарантия. Буклет бесплатно. Мне придется оплатить только упаковку и пересылку. Затем начальник зачитал цены и описания свободных номеров. Я повесил трубку.

Я упаковал вещи для путешествия в свою хижину. Когда сборы завершились, мне казалось, что наступила полночь, но было всего лишь без четверти девять.

Я позвонил Джанин и сообщил, что отправляюсь в хижину. У нее была манера не прерывать меня, пока я не скажу, зачем звоню. Я сказал:

— Я хочу взять Эдди.

Ответ был исчерпывающе простым:

— Ты уже дважды не уплатил алименты.

Я сказал:

— Думаешь, это так легко — не иметь возможности платить за сына? У вас с Сетом денег сверх головы. Неужели вы не можете дать мне передышку?

— Эдди сейчас принимает новое лекарство. Он требует постоянного присмотра.

— Какое еще лекарство? Чем, черт подери, вы его накачиваете?

— Не кричи на меня.

— От чего ты его лечишь, Джанин?

— Он гиперактивен.

— Это называется детством. Господи, ну почему ты заставляешь его расплачиваться за наши ошибки?

— Я не могу продолжать такой разговор.

Она даже не упомянула про свою беременность. Когда она повесила трубку, в линии возник треск — будто звуки Вселенной за пределами наших крохотных ничего не значащих жизней.