Наталья Андреева - Мертвым не мстят, или Шутка

– Можешь вернуться в общую спальню, пока у каждого из нас не будет по своей отдельной комнате. Стирки меньше. На прачечной сэкономим.

Муж сделал вид, что не заметил ее иронии, и покорно перебрался в спальню. Это был знак окончательного примирения, если так можно назвать чувства змеи и ядовитого паука, заключенных в одну клетку. Копят силы, чтобы нанести решающий удар, а покамест затаились. Люду такой расклад устраивал.

…Она искала предлог, чтобы сблизиться с Леней естественно и без напряжения, но все никак не могла найти. Нельзя же просто платить ему больше, чем другим, ничем этого не объясняя? Люда чувствовала, что должна ему очень и очень много. За то, что так получилось с его сестрой, за то, что причинила его семье. Она не обманула мужа насчет материнских чувств. Подсознательно ей, как прирожденной эгоистке, всегда хотелось заполучить уже взрослого ребенка. Кем-то рожденного, выкормленного, вылеченного от бесчисленных детских болезней. Но чтобы окончательную точку в его воспитании поставила именно она, и ей он был за все благодарен. В том числе и за сделанное для него другими. К тому же Леня удивительно напоминал ей Глебушку, от кого единственного Люда хотела бы иметь ребенка, но судьба распорядилась по-другому. Она много лет искала подходящий объект для нежности и забот, но только не любовных, а иных. Каких, она сама пока не могла объяснить. Она не знала, в чем состоят материнские заботы, и понимала их по-своему.

Как и ее муж, посторонние оценили бы ее внимание к Лене иначе. Люде, в сущности, было на их мнение наплевать. Пусть думают, что хотят, лишь бы Леня так не считал. Его наивность и неискушенность была тем щитом, которым она решила прикрыться. Но куда с ним пойти? Посидеть, поговорить, узнать, чего ему хочется и что он не может себе позволить. Люда даже не представляла, куда сейчас ходит молодежь. На дискотеку? Она уже старовата для таких мероприятий. На концерт? Слушать современную музыку, в которой она ничего не понимает? В музей? Смешно. В театр? А под каким предлогом? И не в кино же. Непонятно, как и с чего начать это сближение.

Начать Люда все-таки решила с работы. Так проще. Пусть она будет готовить из него, допустим, перспективного руководителя отдела. Кадры надо растить самим. Что может быть естественнее, чем сидение допоздна над счетами и сведение баланса? Он должен к ней привыкнуть. А не теряться от любого ее вопроса и не заливаться румянцем:

– Да, Людмила Сергеевна. Я все сделаю, Людмила Сергеевна.

Она не хотела быть для него Людмилой Сергеевной. Не хотела быть начальницей, работодателем, случайным человеком, который как пришел в его жизнь легко, так же легко может из нее и исчезнуть. Она все чаще просила Леню задержаться и подсовывала ему срочную работу.

– Вот тебе пачка счетов, вот выписка из банка. Ищи, вычеркивай суммы, поступившие на счет. Потом пройдись по балансам наших клиентов. Посмотри, у кого большая задолженность. Завтра позвони им, выясни, почему не переводят деньги.

– Я?!

– Но я же не могу все успеть.

– А Евгений Борисович?

– Видишь ли… – «Господи, как же ему объяснить-то?» – У него другой круг обязанностей.

– Он с поставщиками договаривается, да?

– Он? С поставщиками? – Люде хотелось смеяться. Да уж, Якушев договорится! – Ну, вроде того.

– А вы давно замужем, Людмила Сергеевна?

– Что? – «Наконец-то! Вопрос лично ей, а не по делу!» – Пять лет. Много это или мало?

– Ну…

– Все понятно. Если вычесть это из твоих двадцати с небольшим, то много. А если из моих тридцати, ну, скажем, тоже с небольшим, то, наверное, не очень. Как ты считаешь?

– Не знаю. Мне кажется, что тридцать лет это само по себе ужасно много. Ой, извините!

Если бы у нее были какие-то виды на этого мальчика, она бы обиделась. И сильно расстроилась. А так просто весело рассмеялась:

– Согласна. Когда мне было двадцать, мне тоже казалось, что в тридцать лет женщина – древняя старуха. А сейчас кажется, что в сорок. А в сорок будет казаться, что в пятьдесят, ну и так далее.

– Но я же не сказал старуха. Просто… Это же другое поколение, да?

– Но Людмилой Сергеевной меня звать не обязательно, – вывернулась она.

– А как?

– Просто Людмилой.

– Да? А можно?

– Запросто. – У нее было прекрасное настроение. Они уже почти друзья.

– Хорошо. Людмила, проверьте, пожалуйста, правильно ли я все сделал.

Она со вздохом сожаления подвинула к себе пачку счетов. Как же все это осточертело, балансы, фирма, да деньги нужны! Ей снова надо зарабатывать эти проклятые деньги, и конца-края не видно. Страх перед нищетой у нее сильнее всех других инстинктов, в том числе инстинкта самосохранения. Просматривая счета, Люда спросила: