Ксения Баженова - Убить своего дракона

— Владлена Семеновна, а где кошка, вы не знаете? — перевел разговор Марк.

Домработница вздрогнула, глаза ее забегали:

— Кошка, кошка… вчера крутилась у колодца вечером, жрала лягушек дохлых опять. Потом не знаю. Я пошла спать, не видела ее. Сегодня целый день прибиралась, собирала вещи покойницы. Надо же будет ее одевать, а вы небось не позаботились?

— Да, говорили в морге, что вещи надо привезти. Вот я в Москву завтра утром поеду по делам завещания (он сделал акцент на этом слове) и завезу. Оставьте их на кухне, пожалуйста. Значит, кошку вы не видели?

— Нет, не видела. Может, умирать тоже ушла?

— Молодая она, чтобы умирать.

— Ну тоскует, ищет хозяйку. Ох горе-то, горе… А сколько мне пожить еще можно в хозяйской квартире-то?

— Ищите работу, как найдете, съезжайте. Как Ольга хотела. И кошку тоже поищите, будьте любезны.

— Хорошо, как скажете, — поджала губы Владлена.

Он взял одну котлету Ляле. И еще нарезал сыра и хлеба. Владлена остервенело натирала и без того чистую плиту. Хорошо, что, когда Марк выходил из кухни, не обернулся, а то бы увидел взгляд, полный такой ненависти, какой видел только однажды, в далеком детстве.

Они поели и выпили вина. Говорили шепотом, сидя с закрытым окном, приглушенным светом и задернутыми наглухо шторами. Марк поставил поднос посреди кровати, Ляле велел сесть в углу у стены, чтобы ее тень никуда не падала, — наверняка безумная домработница будет следить за ним, раз так бесцеремонно влезла в его комнату. Он включил какой-то фильм на ноутбуке, чтобы вообще нельзя было различить разговора. Выпили вина. Немного поели.

— Ну давай, рассказывай, как ты попала в колодец?

Ляля говорила быстро, долго, пронзительным шепотом, который в особенно волнительные для нее моменты готов был сорваться на громкий голос, и тогда Марк прикладывал палец к губам: тс-с-с. Она снова затихала. Пила вино, отгрызала понемножку сыр. Постепенно в его голове еще не окончательно, но стал складываться пасьянс. По крайней мере, теперь он знал, что Ляля не кошка и, кажется, Ольга умерла не из-за него. Во всяком случае, он на это надеялся.

Марк долго ворочался и все никак не мог заснуть. Что делать? То, что рассказала Ляля, наводило на определенные мысли, но не пойман, не вор. Оказывается, девушка следила за Колей все дни, предшествующие смерти Ольги. Преследуя личную цель, она узнала то, чего не ожидала. Ляля стала случайным свидетелем, и хотя увиденное сильно напугало ее, решила остаться здесь до конца. Когда Коля вышел из дома, она сидела за кустами. Он потоптался у крыльца, а на дорожке будто направился в ее сторону, — в тот момент она заметалась в поисках убежища. Увидела рядом немного возвышающийся над землей остов колодца. Отодвинув кусок фанеры, прикрывавший его, быстро заглянула внутрь и, решив, что колодец совсем неглубокий, находясь в полнейшей панике, не нашла ничего лучше, чем прыгнуть туда. Тут ее точно никто не заметит. Она на секунду почувствовала себя сказочной Алисой, только вместо страны чудес очнулась в грязной жиже с парочкой дохлых лягушек. Внизу, в окружении скользких каменных стен, она задрала голову наверх, вглядываясь в темный тоннель, поняла, что представления не имеет, как теперь отсюда выбираться. Прыгнуть-то прыгнула, а что дальше? Можно попробовать выбраться с рассветом, когда станет видна реальная глубина, цеплялась за выбоины в камнях: а может, выше встроены железные скобы, как иногда бывает в колодцах. А если не получится, тогда, что уж делать, придется кричать. Ляля стояла и смотрела вверх. В свободный от фанеры проем светила луна. Тепло под курткой быстро растворялось, внутрь пробирался леденящий холод. Пахло сыростью и клеклой массой, чавкающей под ногами, когда она притоптывала, пытаясь согреться. Кричать ей хотелось меньше всего. Стоило ли тогда вообще ввязываться в эту передрягу, чтобы так глупо спалиться. Но все же надо постараться уже сейчас выбраться отсюда. Она стала ощупывать кончиками пальцев каждый сантиметр стен и наткнулась на кусок бревна и железный прут, прислоненный к одной стене. Наверное, это кусок арматуры, оставленный рабочими. А если они завтра придут, найдут ее и сдадут этой жуткой тетке? Ляля взяла прут в руки, он оказался тяжелым и, прибавленный к Лялиному росту, уверенно упирался в прикрывающую колодец сверху фанеру. Она поставила его в стык между одной стороной стены и дном, другой конец укрепила напротив и попробовала взобраться, как канатоходец, сдирая пальцы о мокрые камни. Прут прогнулся, Ляля сорвалась, больно подвернув ногу. Ляля села на корточки и уже готова была заплакать. Но потом подумала, что, по крайней мере, согрелась, и сквозь слезы улыбнулась: может, в таких упражнениях удастся протянуть до утра.