Николай Оганесов - Играем в 'Спринт'

- Он же тебя как липку ободрал, идиот... - И Витек смачно обложил меня матом.

Самым естественным было бы съездить ему по физиономии, в конце концов я был свободен, почти абсолютно свободен. Но я не стал пачкать руки. Я только удовлетворил свое давнее желание - взялся за бабочку и оттянул ее на себя. Как и предполагал, она держалась на резинке.

Бармен испуганно шарахнулся в сторону, оставив у меня в руках самую живописную часть своего туалета.

- Ты что, шуток не понимаешь? Пошутил я, пошутил...

- Проваливай, шутник, пока я добрый...

Даром я старался - самолюбие у этого типа полностью отсутствовало. Отбежав на безопасное расстояние, он одернул пиджак и как ни в чем не бывало напомнил:

- Смотри не прогадай, времени в обрез. Подумай до завтра. О'кэй? - и, махнув рукой, потопал к одной из стоявших у тротуара машин.

Вполне возможно, к той самой, что была сегодня в переулке. По крайней мере сумма, которую он назвал, в точности сходилась со стоимостью похищенной из "Лотоса" валюты.

Глава 7

1

Пошел пятый день моего пребывания на Приморской.

Пятый и, судя по всему, последний. Сегодня истекал назначенный Стасом срок. Симаков тоже надеялся уложиться в одни сутки. Лично же для меня этот день обещал стать едва ли не самым тягостным из всех предыдущих.

Мои товарищи в поте лица работали над сбором доказательств, я же был обречен на бездействие. У меня имелась информация, но не имелось разрешения передать ее по назначению.

Взвесив свои урезанные до минимума возможности, я пришел к печальному выводу, что единственная польза, которую могу принести, - это аккуратно фиксировать факты, с тем чтобы включить их потом в рапорт, который независимо от обстоятельств должен буду представить своему высокому начальству.

Решение далось не без труда, но оно было принято, и я, не откладывая, приступил к делу. Правда, за неимением письменных принадлежностей пришлось ограничиться мысленными заметками.

00 часов 10 минут. На углу улицы Приморской и Курортного бульвара мною замечено такси марки ГАЗ-24, номерной знак 34-80. За рулем находился Т. Шахмамедов. Вскоре после моего появления он уехал.

00 часов 12 минут. У поворота к дому встретил Витька (фамилия мне неизвестна). Он вступил в разговор и предложил мне от своего имени продать Стасу (фамилия мне неизвестна) принадлежащую ему валюту на сумму 15 тысяч рублей. В качестве вознаграждения был обещан магнитофон стоимостью 1,5 тысячи рублей.

00 часов 27 минут. Бармен уехал на автомашине марки "Жигули" синего цвета, номерной знак 75-16 (ранее на бампере с правой стороны мной обнаружена вмятина неизвестного происхождения).

Так началась суббота, четвертое октября.

Я много бы отдал, чтобы знать, как будет выглядеть заключительная строка моего отчета.

"Ну и темень", - думал я, почти вслепую пробираясь по дорожке к дому.

Если кому-то еще не расхотелось испытать на прочность мою черепную коробку, ему представлялась прямо-таки идеальная возможность: кругом ни души, темень, и время самое что ни на есть подходящее - половина первого ночи. В детективных романах именно этот час отводится для исполнения самых коварных замыслов.

Однако мой опекун не увлекался детективами. Он либо выжидал, полагая, что убрать меня никогда не поздно, либо вовсе сбросил со счетов, надеясь, что я хорошо усвоил урок, преподанный в Якорном, и сделал для себя надлежащие выводы. А может, ни то, ни другое. Может, просто подыскивал камень потяжелее, чтобы подвесить его мне на шею и отправить вслед за Кузнецовым на дно морское.

Так или иначе, во дворе было темно и тихо. Ни огонька, ни проблеска света.

Я поднялся на крыльцо и дернул за ручку двери. Она не поддалась. Должно быть, Нина заперлась из предосторожности - мера не только разумная, но и необходимая.

Я постучал в окно и окликнул ее по имени.

Никто не отозвался.

Прижавшись лицом к стеклу, я заглянул в комнату, но увидел лишь плотную ткань занавески. Снова постучал, и снова ответом была тишина.

У меня внутри что-то оборвалось. Я опрометью кинулся в сарай, зажег свет. Раскладушка стояла в углу за тумбочкой, остальное не тронуто пустые бутылки с яркими этикетками, побитое оспой зеркало, за которым спрятал анонимные письма, тетрадка с вырванной страницей. Ни записки, ни знака, ни метки...

Выскочив из сарая, я пошарил под лежавшим на пороге ковриком.

Ключ был там.

Это и огорчило меня, и обрадовало. Нина ушла, это ясно, но ушла по своей воле - если б ее увели насильно, вряд ли кто стал бы заботиться о ключе.