Александр Ольбик - Дублет из коллекции Бонвивана

- Я разговаривал с матерью Татьяны...Ты слышишь меня?

Альфонс кивнул.

Может, ты в курсе, почему девчонка впала в такую депрессию?

- Я сам вот уже какой день не могу с ней встретиться.

- Мать сказала, что она резко изменилась после ее дня рождения. Где вы с ней были? Ты можешь мне, как мужчина мужчине, сказать правду?

- Честно говоря, мне не совсем понятно, что происходит. Плохое настроение, это еще не повод для моего допроса.

- Но с ней встречаешься ты, а не я, - Рощинского стал раздражать Альфонс

- Встречались? Это слишком громко сказано. Несколько раз заходили в кафе и в кино. Я не скрываю, что она мне нравится, но я так же знаю, как прохладно она ко мне относится. Это тебе о чем-нибудь говорит?

- Ты знаешь, что у нее в крови обнаружен наркотик?

Рощинский искоса взглянул на Пуглова и увидел, как изменилось его лицо. А изменилось оно потому, что Альфонс тот час же смекнул, кто в его окружении балуется наркотиками. Он вспомнил тот вечер, когда они с Татьяной пришли к нему домой - выпили шампанского, потом он ушел к матери, потому что к ней приехал Плинер. Затем он вернулся и застал Татьяну в интересном положении. Ни Лельки, ни Игоря у него уже не было. Вспомнил он и другое: в тот вечер он звонил Ройтсу домой, но застал только Волкогонову, которой он попенял за быстрый уход. Однако Лелька объяснила, что они поссорились с Игорем и она, психанув, одна ушла домой. Но Альфонс хорошо помнил, как сам Ройтс говорил ему, что от него они уходили вместе с Волкогоновой... Значит, врет Игорек, что-то скрывает?

Однако Рощинскому Пуглов об этом ни-ни.

- У меня у самого иногда бывает такая чернуха в башке, хоть кричи караул. Честно говоря, наш разговор мне не нравится. Я тоже, как мужчина мужчине, скажу вам: я Татьяну даже не... Ну не было у нас с ней постели, понимаете? Хотя я не раз подъезжал к ней. И меня ее настроение тоже беспокоит, но я тут не вижу никакой драмы.

- Зато мать ее видит. Я знаю семью Авдеевых довольно давно и они не из тех, кто на пустом месте будет закатывать истерику.

- Возможно...Но, чтобы разобраться что к чему, мне надо самому переговорить с Татьяной.

- Так переговори, черт возьми!

Пуглов отшвырнул сигарету. Ему было все противно, а главное, в нем начало расти подозрение в отношении Ройтса.

- Вы передайте Анне Александровне, чтобы она позвала к телефону Татьяну, когда я сегодня вечером буду ей звонить.

- Ты лучше сам сходи к ней. Телефон - для таких как я пенсионеров. А ты повнимательнее приглядись к своему дружку...

Пуглов, глядя на Рощинского, вспомнил когда-то им высказанное предупреждение: "Я тебе уже говорил, что Игорь тебя подведет под монастырь. Это еще тот сукин сын..."

- Что вы имеете в виду? - у Пуглова заходили на скулах желваки.

- У меня ничего нет, кроме интуиции и шестидесяти с лишним лет за плечами, - слукавил Толстяк. Ему не хотелось до поры до времени рассказывать о визите Ройтса.

- Этого мало, чтобы быть пророком. С таким же успехом я мог бы сказать про вас... Если по большому счету, это ведь вы втравили нас в историю с Симчиком.

- Забудем об этом. Если бы вы с Ройтсом не были бы готовы к подобным подвигам, никто бы вас никуда не втравил. Вы напоминаете жеребцов, которым куда бы не бежать, лишь бы бить копытами...

Пуглов, затушив сигарету о подошву кроссовок, в которых он был обут, поднялся с лавки.

- Каждый живет, как умеет, - сказал Альфонс. - В этом бардачном мире лично у меня не много осталось вариантов.

- Передай, Алик, своему дружку горячий привет и пусть на всякий случай сделает прививку от бешенства, - Рощинский тоже поднялся и словно надутый шар покатился по дорожке сквера. Засунув руки в карманы своего безразмерного плаща с оторванным клапаном, и надвинув шляпу чуть ли не на нос, он шел и глотал неопределенность.

Пуглов смотрел ему вслед и обмозговывал свою мрачную и тоже неопределенную думу. Он не знал, куда направить свои стопы - мир перед ним лежал измызганный старыми проблемами и лишь сентябрьский ветер в кронах деревьев о чем-то непонятном лопотал над его головой.

Глава шестнадцатая

Грабеж инкассаторской машины откладывался. Отбыв десятисуточный срок, Ройтс занялся ремонтом машины. Он отогнал ее в автосервис и оставил на попечение старого корефана. Потом он позвонил Пуглову и предупредил, что между тремя и четырьмя часами зайдет к нему.

В буфете, куда он по дороге заскочил опохмелиться, пахло смешанными запахами, настоянными на водочном перегаре и сигаретном дыме. Взяв кружку пива, он пристроился к компании из трех человек. Это были совсем мальчишки, но речь вели о вещах серьезных. Один из них рассказывал о ратных подвигах в Чечне. О том, как их пятерых омоновцев, окружили боевики и предлагали сдаться, пообещав не сдирать живьем кожу, а прикончить путем безболезненного отсечения головы.