Наталья Корнилова - Полет над бездной

Да, кажется, он и сам пока не мог понять, как это вообще могло произойти. Родион смотрел на меня спокойно и печально, и в глазах был вопрос: как?

– Глупость какая-то, – наконец сказал он. – Ладно, пойдем отсюда.

– Пойдем, – пробормотала я.

Всю дорогу до каюты я косилась на него. Он был тих и не выглядел подавленно, наверное, до сих пор не осознал, что произошло. Но как? Родион всегда умел останавливаться. Не было случая, чтобы он ставил на кон все, что у него есть – кроме тех реальных моментов в жизни, когда ставкой было самое существование его, да и меня в придачу, на этой земле. Но чтобы такое произошло в казино… так жалко и смехотворно уподобиться идиотам, просаживающим в игорном доме все свое состояние и еще делающим долги, отквитать которые при их доходах – пусть и немалых – возможно только при условии, что их век будет не короче, чем у знаменитого долгожителя Мафусаила! Да, именно – глупость.

И все-таки непонятно, как это могло произойти. Он отнюдь не пьян, но контроль над собой явно потерял. Вероятнее всего, все случилось по наезженной житейской схеме «и на старуху бывает проруха», и теперь ему, Родиону, пора несколько пересмотреть свои взгляды на отдых.

На пороге каюты он остановился. Обернулся ко мне.

– Дурак я, – спокойно резюмировал он. – Сам не понимаю, что нашло. Хотя действительно, обстановка там на редкость располагала и производила впечатление почти домашнего уюта. Очевидно, дизайнеры неплохо поработали, в том числе с психологами, давшими консультации… вж-ж-ж… (он не видел меня, и я на несколько секунд заткнула уши)…у-уп… касательно того, какая комбинация обстановки, освещения и музыки дает наибольший эффект.

– Какой вы умный, босс, – с сарказмом сказала я, вынимая ключ от своей каюты. – Ладно. С кем не бывает. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – ответил Родион задумчиво, – спокойной ночи… музыка, обстановка… А может, и не в этом вовсе дело. Не в этом.

Последние слова едва не заставили меня развернуться и рассказать ему о том, что я слышала, лежа в шлюпке. Впрочем, это было секундным порывом. Я вошла в свою прохладную каюту и захлопнула дверь.

Утро вечера мудренее.

Около полудня следующего дня я постучалась в каюту Родиона и Валентины. Дверь мне открыла последняя. Босс еще дрых, возле его изголовья стояла тележка с завтраком, доставленная из ресторана.

– Привет, Валентинка! – сказала я.

При этих словах лохматое существо на кровати, до носа закутанное в одеяло, приоткрыло один мутный глаз и недовольно уставилось одновременно на меня и на свою жену.

– Хорошо спала? – спросила я Валентину, увлекая ее за собой из каюты. Пусть Родион Потапыч продерет глазки, приведет себя в порядок и покушает.

– Да под утро проснулась от оглушительного храпа, – пожаловалась она. – Он так храпел, что я чуть с кровати не упала. Ну что, Маш, ты уже завтракала?

– Да.

– Тогда переходим к водным процедурам!

– Сначала прогуляемся по палубе, – предложила я. – Посидим в шезлонгах, выпьем прохладительного. Видишь, какая погода!

– Пойду денег возьму. У Родиона из барсетки, – сказала Валентина. – Хоть и полный пансион, а…

Момент был угрожающим. Не нужно Валентине соприкасаться с вопросами финансов. Я поспешила заверить ее в том, что брать деньги излишне, если что, то у меня с собой достаточно.

На том и порешили. Стали, как и было продекларировано, гулять по палубе. Честно говоря, меня не отпускала нервная дрожь в ногах и руках, и я знала, что так будет до тех пор, пока я не поделюсь своими сомнениями и сведениями с пусть и проколовшимся боссом.

Во время прогулки по палубе нам не замедлили встретиться два вчерашних партнера по игре, так удачно оказавшихся бывшими агентами спецслужб и теперь ломающих комедию, смысл которой пока не был мне до конца ясен. Алик и Японец тоже только что проснулись, потому как ночь им выпала бурная. После казино они отправились не спать, как их новые знакомцы «Димон» и «Анюта», то бишь мы с Родионом, а на ночную дискотеку, которая проходила палубой ниже и продолжалась до утра. Там они познакомились со столь же одинокими, как и они, прожигателями жизни противоположного пола и объединились в едином алкогольно-соительном порыве, к взаимному удовольствию. Теперь же они тупо бродили по палубе, пытаясь вспомнить, чью унылую девичью жизнь они украсили своими крупногабаритными персонами. Разнились их мнения и в отношении количества подруг-однодневок: Алик считал, что их было или две, или три, а Японец утверждал, что на все про все была одна особа женского пола. У Алика же, считал его дружок, в одном глазу двоилось, а во втором троилось.