Наталья Корнилова - Шестое чувство

– Не надо, – тихий всплеск голоса Нины Алексеевны сумел прервать накат размеренной речи моего босса. – Не надо, я сама. Я вижу, что вы знаете. Тем более что вы нас нашли. Сережа, он прав. Он правильно сказал: у нас никогда не было сына Романа. Никогда, понимаешь?

– Но как же так…

– Я тебе соврала. Помнишь, я сказала тебе… когда Диме было пять лет… что на самом деле у меня была двойня и что второго мальчика я от тебя скрыла, потому что он родился с родовой травмой и друзья моего папы поместили его в клинику? Так вот, ничего такого не было. Родовая травма была как раз… у него. – Она кивнула в сторону сидящего в кресле сына. – Дело в том, что Владлен Моисеевич Горовой взялся лечить Диму новейшими методами и использовал при лечении новые препараты, которые сам он называл революционными. Я не хотела, чтобы об этом знал ты и особенно папа. Тем более что он хорошо знал Горового и приставленного к отделу – они называли его ПФО, психофармакологическим отделом – Усова. Знал их и не доверял им. А скрывать то, что делали с Димой методы и препараты Горового, было все труднее. Потому что лечение было успешным, Дима… проще говоря, он умнел прямо на глазах. К тому же… Горовой говорил об этом… у него сильнейшая энергетика и способность к внушению. Он смеялся и говорил, что еще несколько лет, и Дима научится убивать взглядом, как василиск в легенде. Вот тогда я и сказала, что у меня есть еще один ребенок. Ты не помнишь того разговора: парой лет позже Дима перекодировал тебя. Твою память.

– Что значит – перекодировал? – буквально завизжал Белосельцев. – Я что… видеомагнитофон, сейф, микроволновая печь… чтобы меня!..

Нина Алексеевна смерила его холодным взглядом:

– А что мне было делать? Пришлось изворачиваться и лгать, пришлось выдать изменившегося Диму за другого сына… его назвали Ромой. Я придумала легенду про то, что якобы его сочли мертвым, но он выжил, его воспитали… Усов снабдил меня соответствующими документами, люди из «конторы» позаботились об альбомах с фотографиями «братьев-близнецов», так появился Роман Белосельцев, мой второй сын. А что было делать? – повернулась она ко мне. – Вы же видели те две фотографии и тоже подумали, что это два разных человека. Дима менялся с поразительной быстротой, и ни от кого нельзя уже было скрыть эти перемены. И тогда возникло вот это раздвоение: я сказала, что Диму надо поместить в больницу, ему дали дикий диагноз… а Рома жил при нас.

– Но зачем, зачем такие сложности? – простонал Сергей Георгиевич.

– А затем, – внушительно сказал Родион, – что ваш тесть, генерал Поземов, легко смог бы сорвать все эксперименты, если бы понял, что с внуком происходит что-то неладное. Ведь у Ромы… поумневшего Димы… были припадки, которых раньше никогда не наблюдалось у «нормального дебила» (Родион применил формулировку доктора Круглова, ее сообщила ему я) Димы. Ведь вы медленно убивали своего сына, Нина Алексеевна, думая, что сможете сделать из недоразвитого мальчика… гения, экстрасенса, кого еще?! Да. И вот для того и понадобился брат-близнец. А потом стало проще: вы переехали в Москву, а Дима – якобы – остался в Воронеже. До поры до времени все шло гладко, юноша стабильно получал препарат, раскрывал все новые способности. А потом – срыв, не так ли? У Горового что-то не заладилось, для этого и пришлось Рому-Диму «отправлять в армию»? На пять лет отправлять, не так ли? С глаз долой, из сердца вон? Вы все это знали, Нина Алексеевна. А вот Сергей Георгиевич, отпустив якобы в армию одного сына, чаще навещал в клинике второго. Он и представить себе не мог, что тот, кого он отправил в армию, на самом деле все эти пять лет находился в клинике, подопытным кроликом, и что профессор Горовой пытался при помощи Димы проверить какие-то свои черные методики!

Потом сложности с «раздвоением» Ромы-Димы надоели, и воронежского отшельника решили «убить». Тем более что у Романа дела, кажется, пошли на лад. Он стал работать на новую структуру, возглавляемую Усовым и Горовым. Разработки были сложными, но сулили прибыли просто баснословные. Мне так и не удалось до конца узнать, чем занимался Горовой со своим клиническим гением «Романом» Белосельцевым, но, судя по тому, как всполошился после исчезнования Белосельцева Ус, дело было серьезное и обещало не хилые прибыли.

Вот так, Нина Алексеевна, вы при помощи несуществующего близнеца скрыли от собственного мужа, что вы творите со своим сыном. Да и он не остался в стороне, верно? Ведь он может внушить вам, Сергей Георгиевич, – повернулся босс к съежившемуся и бледному Белосельцеву, – не только то, что у вас всегда было два сына, но даже… ну, допустим, что вы женщина.