Наталья Корнилова - Вся жизнь – игра

– Те двое?..

– Или их хозяева, что еще хуже. Кто заинтересован в устранении верхушки нынешнего «ММБ-Банка»? Ну, подумай, кому это выгодно, а, Мария? Хотя бы теоретически, а? Кто? Ну, имя?

– Берг, – сказала я.

– Совершенно верно. Эта фамилия сама напрашивается. Я сегодня посидел над архивом и надергал целый ряд дел, в которых заказчиком преступления был компаньон убитого. При этом он мог быть еще и близким другом. Я анализировал. Честно говоря, даже забыл пообедать, отчего получил приличный нагоняй от Валентины.

– А что же обед?

– А обед съела собака.

– Шарпей Счастливчик? Вот видите, босс, а вы утверждали, что он чуть ли не ангел в собачьем эквиваленте.

– Мария, не будем о грустном. Наверно, я все-таки погорячился, когда заводил этого пса. Я периодически опасаюсь, как бы он не съел меня самого. У него, наверно, булимия. Впрочем, это последнее, что меня в данный момент волнует. Я не говорил, что сегодня у меня был еще один разговор с Анной Ивановной, моей крестной?

– Нет, босс, пока что не говорили. Ну и что хорошего она сказала?

– Не знаю, стоит ли это относить к хорошим вещам, но она пригласила нас на день рождения. Своей дочери. Подарков не надо.

– Так, так, так, – громко сказала я, – где-то я уже это слышала. Дней этак десять назад. Что, будем снимать продолжение шоу с пышными новорусскими декорациями «Смерть Мавродитиса» или кого там еще?

– Шуточки у тебя, однако. Анна Ивановна прекрасно сознает, что мы там веселиться не будем, тем более что она в курсе, что ее зять прибег к нашим услугам. Информация в этой семье вообще распространяется с удивительной скоростью. Эт-та уж точно, – добавил он, а потом почти рявкнул на меня: – А теперь спать, спать и еще раз спать, потому что завтра предстоит бурный день, это я уж чую!

– Я тоже, – пессимистично откликнулась я и направилась в свою спальню.

Доктор Глухов, главврач наркодиспансера номер тринадцать, оказался невысоким, грузным, чрезвычайно живым мужчиной с неожиданным для его телосложения сухим и узким лицом, пронзительными глазами и длинным носом. Создавалось впечатление, что это творение гениального, но нерадивого скульптора, который с особой тщательностью проработал черты лица, характерные, запоминающиеся, а все, что легло ниже властного, выдающегося вперед подбородка, оставил как есть – массивной необработанной глыбой.

Я предъявила уж не помню какое из своих удостоверений, которое наиболее подходило для такого случая, и спросила у Глухова:

– Виктор Альбертович, вы были лечащим врачом у Маминовых, не так ли?

– Да, я хорошо знаю Павла Борисовича Маминова, – сказал он чуть дребезжащим резким голосом. – Я очень хорошо знал его супругу, Ирину Сергеевну, ныне покойную. И детей – также. Так вы говорите, что вы пришли по очень важному делу? От Алексея Павловича? Он мне не звонил.

– Мне кажется, что он не очень хорошо представляет, где вы теперь работаете. И телефона соответственно не знает. Вы проводили систематическое стационарное лечение Марины Маминовой, не так ли, Виктор Альбертович? – напрямик спросила я.

Он окинул меня ни к чему не обязывающим скучающим взглядом и сказал дежурную фразу:

– И вы в самом деле полагаете, сударыня, что я буду говорить с вами по таким вопросам? Что вы… Если у вас есть что спросить, пожалуйста, но только то, что не задевает мою врачебную этику.

«Врачебная этика»! Ну хорошо, приступим к делу более конкретно, а то этот доктор с его обтекаемыми формулировками съест все время, которое он сумел выкроить для меня в половине седьмого утра (!) и до без десяти семь.

Я сказала:

– Вчера под утро к вам на лечение поступили два пациента, не так ли? Их привез телохранитель банкира Маминова Халмурзаев. Дело в том, что под утро они поступили в ваше учреждение, а спустя несколько часов были найдены мертвыми в двух кварталах от вашей клиники. Зверски убитыми. И я, доктор, расследую дело об их убийстве.

– Убийстве? – произнес доктор Глухов, пройдя к полуоткрытой двери и плотно ее затворяя. – Это меняет дело. Ну что же, тогда можно побеседовать начистоту.

– Разумеется, – сказала я. – Тем более что с той же квартиры была похищена сестра банкира Маминова, Марина. Я, кажется, ее уже упоминала несколько раньше.

Он пристально посмотрел на меня, слегка прищурившись и сузив и без того небольшие темные глаза. Потом поправил на переносице очки и сказал:

– Простите, как вы представились мне, когда пришли? Я надеюсь, вы меня великодушно извините, но каждый день вокруг столько новых имен, что все и не упомнишь. М-м-м… Маргарита Петровна?