Наталья Корнилова - Проданный смех

От неожиданности я споткнулась, Алексей поддержал меня за локоть.

– Здесь много нор, осторожнее.

– Что ты говоришь?

– Да, здесь недалеко есть завод. Отличные лошади, между прочим. Подумываю, может, завести парочку. А с другой стороны – столько мороки! За ними ведь ухаживать нужно.

Заметив, что я усмехнулась при этих словах, он пояснил:

– Понимаешь, придется жить здесь все время. Или сторожа в дом пускать, а я этого не хочу.

– Здесь чудесное место, – сказала я. – Если бы у меня был такой дом…

– Чудесное, – без ложной скромности согласился он. – Я всегда выбираю самые хорошие вещи. Не люблю подделок и фальши. С детства.

«Какие мы щепетильные! – мысленно съязвила я. – Только что же Заречная так некрасиво тебя описала в своем «страшном детективе»? Стал успешным исключительно потому, что всемогущая Люда Штре… то есть Иванова по книге, выбрала тебя в хранители своей спальни. Даже ведь жениться на ней хотел после развода Штребелей, да вот не вышло. Тоже скажешь, что это была любовь без подделки и фальши? Нет, не верю. Просто не могу поверить в нормальные человеческие чувства там, где замешаны такие деньги и возможности. Тем более что ты не упустил шанса ими воспользоваться».

– Женись, – вслух сказала я, почувствовав, что пауза затягивается. – Будет с кем коней разводить.

Он усмехнулся.

– Давно бы, было бы на ком. Лишь бы жениться – тоже не дело, сама понимаешь.

– Да, – кивнула я, – жену выбирать – не обувку покупать – какую-то такую поговорку слышала. Но неужели никого на примете нет?

К моему великому удивлению, Алексей ответил утвердительно:

– Есть, – он внимательно посмотрел на меня. – Ольга.

– Которая? Заречная или…

– Она, конечно, – засмеялся он. – Ее подружка очень хороший человек, но мне нужна… как бы это выразиться, менее брутальная леди. А с Олей мы понимаем друг друга с полуслова. И потом, она без тех амбиций, что превращают большую часть прекрасной половины в карьеристок. Писать книги – это, на мой взгляд, нормальная домашняя работа. Она меня устраивает…

Видимо, на солнце были какие-то вспышки или что-то там такое происходило, потому что как еще объяснить тот факт, что на меня внезапно нашло помутнение рассудка. Я совершенно перестала обращать внимание на происходящую вокруг обстановку – непростительно для сыщика экстра-класса (а я себя таким считаю, что поделать, скромность не мое качество). Правда, меня можно и оправдать – все-таки лес вокруг, тишина, мир, покой… Но в том-то и дело, что в тихом омуте черти водятся.

Поэтому, почувствовав, как мне в затылок упирается слишком знакомый предмет, холодящий кожу металлом, я покрылась потом. Алексей Зорин, глядя мне за спину, медленно побледнел, потом поднял руки, выронив совок.

– Так, а теперь руки за спину, – мелодично произнес женский голос. – И ни звука.

После того, как нам связали руки и свободно стреножили – очень быстро, надо сказать, – я увидела тех, кто это сделал.

Передо мной, улыбаясь, стояли Миша-конюх и Катя. Секретарша из «Отто». Одетая во все черное, она держала в тоненьких руках изящный, почти игрушечный пистолетик и без улыбки, молча и холодно смотрела на меня.

– Где она? – проговорила Катя, обращаясь к Зорину. – Я знаю, что ты в курсе. Где?

Прошло несколько секунд, прежде чем Зорин ответил:

– Не понимаю, о чем идет…

Миша коротко и сильно ударил его в челюсть. Зорин потерял сознание или сделал вид, что потерял. По крайней мере, он упал в траву и не поднимался. Миша, видимо, сам не ожидал такого исхода.

Озадаченный злодей осторожно склонился над Алексеем, после чего обернулся к напарнице:

– Нокдаун, прикинь!

Его растерянный тон вывел из себя Катерину.

– Идиот! – прошипела она, но даже я ее услышала, хотя она стояла далеко от меня. – Я за что тебе деньги заплатила? Эх, знала бы, с кем связываюсь…

Бывшая секретарша зло махнула в мою сторону пистолетом, сказав: «Разберись», после чего повернулась и пошла к опушке – видимо, там находилась их машина.

В этом состояла ее ошибка. Миша, посчитав, что Зорин уже не опасен для него, оскалившись в доброй ухмылке, направился ко мне, разминая кулаки. Ну отпетый злодей, честное слово.

Но благодушничал он напрасно. Да, у меня связаны руки. И даже ноги связаны, но прыгать я еще не разучилась! Да и головой можно нанести такие удары, что за время, пока враг придет в себя, я успею не только поглумиться над его обездвиженным телом, но и покурить, а затем убежать далеко-далеко.