Александр Ольбик - Происшествие на загородном шоссе

Мимо прошли какие-то парни, и Олегу показалось, что один из них, с коротко стриженным затылком, пристально посмотрел на него. Но на фоне калейдоскопа событий и ощущений этот факт показался ему малозначащим, и он о нем тут же забыл.

-- Скажи, Алик, как тебе все-таки удалось пройти эту чертову трассу? От волнения у меня даже глаз стал дергаться.

-- Хочешь верь, хочешь нет, но выиграл я только благодаря тебе. Не хотелось быть хуже той сытой сволочи. Но никто из них не знает, что я когда-то был гонщиком. Чуть ли не профи, испытывал на автозаводе новые модели. Так что машина для меня, что для тебя губная помада. Сначала я думал, что они не пустят почти новую "вольво" без тормозов, пожалеют машину, но, видно, им эта игра приносит крупный барыш. Но уже когда я садился в нее, нутром почувствовал "пустые педали". Не знаю, какое это было чувство --шестое или десятое... Вот и в колонии...

Элга вопросительно взглянула на Олега.

-- Про какую колонию ты говоришь?

-- Это длинная и скучная история.

-- И, разумеется, большая государственная тайна, -- в голосе Элги послышались иронические нотки.

-- Да нет никакой тайны. Произошла обыкновенная судебная ошибка, стоившая мне пять лет лишения свободы. Но я не жалуюсь, не я первый, не я последний...

-- Вот так просто, за здорово живешь -- пять лет?

-- Пять -- это так себе, приятный пустячок. Я познакомился с одним зеком, который буквально ни за что тянул двенадцать лет.

-- Пожалуйста, не надо так, -- Элга взяла руку Олега и поднесла к губам. -- Избегай, пожалуйста, этих своих "тянул".

-- Вот чудачка! Более точного слова в лексиконе заключенных не существует. Именно -- тянул! Ты не представляешь, что значит хоть один день провести за колючей проволокой. -- Лицо Олега вдруг потускнело. -- Пошли отсюда, -- он резко поднялся и снял со спинки кресла свою куртку. -- Поедем в Юрмалу, обмоем приз. Или мы с тобой этого не заслужили?

Элга тоже поднялась с места и с готовностью подхватила Олега под руку.

-- Поехали! Я до упаду буду с тобой танцевать и тихонечко целоваться. Я ужасно хочу тебя поцеловать...

-- Тут у нас с тобой полное взаимопонимание, и я сделаю это не откладывая. -- Олег взял в ладони ее лицо, заглянул в карие искрящиеся глаза и нежно поцеловал. -- Вот теперь я готов к подвигам, -- он решительно отставил в сторону кресло и пропустил вперед Элгу.

Но прежде чем отправиться в Юрмалу, они поехали есть мороженое в кафе "Пингвин". Затем погуляли по парку, зашли посмотреть какой-то полупорнографический фильм, но более десяти минут не выдержали столь откровенной халтуры и отправились на Бастионную горку. Долго сидели на лавочке под развесистым кустом жасмина и любовались плавающими по канальчику лебедями. И когда солнце уже начало прятаться за Домом печати, они вспомнили о своем намерении поехать в Юрмалу и пешком отправились на стоянку такси.

Погода на глазах портилась. С Даугавы подул пронзительный ветер, и Олег, как мог, защищал от него Элгу.

-- Тут мы можем проторчать до завтра, -- на Элге весело пузырился сарафан, схваченный в талии тонким серебристым ремешком. Ее пепельно-льняные волосы были аккуратно забраны зеленой лентой, и Олег любовался ее прической.

Машин на стоянке было много, но все они, видимо, ждали выгодных рейсов. Подъехали "Жигули" -- темная "девятка" -- и, притормозив, снова набрала скорость и исчезла.

-- Ищет выгодного клиента, -- Олега начала раздражать канитель с такси.

-- А мы ведь тоже выгодные клиенты.

-- Но я из вредности не дам им ни одной лишней копейки. Лучше пойду до Юрмалы пешком.

-- Я тоже и с великой радостью, только ветер, холодновато.

Но им не пришлось идти пешком -- подкатила та же рыскающая "девятка" с тонированными стеклами. Из приоткрывшейся дверцы послышался мужской баритон:

-- Кому в Юрмалу?

Олег еще раздумывал, когда Элга уже открыла заднюю дверцу и, подобрав подол сарафана, забралась в машину. Олег, усевшись рядом с ней, спросил водителя:

-- До Булдури подбросите?

-- Без проблем!

-- Идет...

В салоне было тепло, накурено, шумно -- кассетник что-то выдавал про эмигрантскую жизнь, про Бродвей и Нинку, у которой сиськи-томагавки.

Их было двое: в позах ощущалась какая-то необъяснимая застылость, настороженность. Олег взглянул в лобовое стекло и, наклонившись к самому уху Элги, тихо произнес: "Каким-то странным путем едем".

Элга тоже вытянула шею, хотела посмотреть вперед, но из-за сидящего впереди широкоплечего мужчины ничего не разглядела. Она плотнее придвинулась к Олегу и, взяв его под руку, положила голову ему на плечо.