Игорь Скорин - Ребята из УГРО

Саша подошел поближе — нужно было отыскать овальное клеймо, которое окончательно и неопровержимо доказало бы, что лошадь та самая, украденная. Его не было видно со стороны улицы, и Саша протиснулся меж лошадью и забором. Кобыла фыркнула, а Саша присел, рассматривая лопатку лошади. Вдруг резко свистнул кнут и на него обрушился поток площадной брани. Саша отскочил от саней.

— Ты чо, такой, сякой, этакий! — орал крохотный мужичонка, невесть откуда появившийся возле лошади. — Угнать собрался? А ну!

— Сдурел, мужик? — забормотал Саша, наливаясь, несмотря на мороз, жаром стыда. И нашелся: — У моего дядьки такая же. Я подумал, он где-то рядом…

— Дядьки-тетки! А ну давай отсюда топай, пока кнутовища не отведал!

Саша махнул рукой и «потопал»… В поселке ему не повезло, нужного человека не оказалось дома, и Саша, недолго думая, зашел к соседям, достал из кармана чистый бланк и, написав повестку, попросил ее вручить адресату, как только тот появится дома. Вернувшись в управление, сказал Фомину, что задание его выполнил.

— Когда придет? Как тебя встретил?

Саша рассказал, как было дело, и Михаил Николаевич не сумел скрыть досаду.

— Зря чужим повестку отдал. Смотри, что получается: люди узнали, что их соседа вызывают в уголовный розыск, и будут неизвестно что думать. К нам ведь чаще всего попадает народ с червоточинкой. А вызывал я как раз хорошего человека. Хочу попросить его за одним парнем по-отцовски присмотреть. Работают они вместе, а парень этот с плохой компанией спутался. Я хотел его самого вызвать, да он, чего доброго, разболтает новым приятелям, так и спугнем их не вовремя. Поэтому думал повлиять на него со стороны. Нельзя было оставлять повестку соседям. Никак нельзя. Лучше бы в другой раз сходил или в конверт да почтой. У нас в уголовном розыске все человеческие законы куда острее действуют. Вот, скажем, если ты хочешь, чтобы тебя уважали, первый к людям проявляй уважение. Теперь уж тут ничем не поможешь, а на будущее учти.

Заметив, что практикант расстроился, Фомин смягчился, но все-таки посоветовал:

— Думать, Саша, надо. Думать.

Однажды дежурный доложил начальнику уголовного розыска, что к нему пробивается отец одного из практикантов. Чертов приказал:

— Пропустите немедленно.

Через минуту он вставал навстречу пожилому мужчине, решительным жестом протянувшему ему руку.

— Чекулаев Евгений Евгеньевич, агроном. — Запнулся и прибавил: — Старший.

Чертов усмехнулся про себя: «Старший кто? Чекулаев или агроном?» Но виду не подал, приветливо и вежливо предложил сесть и сам сел, изобразив готовность слушать гостя до утра, хотя дел было невпроворот.

— Вы видели весенний цветущий сад? — неожиданно спросил посетитель.

Чертов собрал брови у переносицы:

— Как же, приходилось… Был на родине в прошлом году.

— Так вот! — Чекулаев-старший встал, набрал воздуха в грудь, полушубок разошелся, и Чертов заметил орден Красной Звезды, видимо надетый по особому случаю.

Начальник уголовного розыска понял, что сейчас грянет речь.

И речь грянула.

Через час Чертов вызвал в кабинет Чекулаева-младшего:

— Пиши рапорт об увольнении. Был твой отец, все объяснил. Рассказал о своей мечте — фруктовые сады в Сибири. О том, что уже с института выводит морозоустойчивые по Мичурину сорта, что его жизни на это дело не хватит, а ты его законный наследник и продолжатель. И без вас Сибирь садом не станет. Так что пиши.

— Не буду… — Женька решительно отказался, а вечером дома он объявил отцу, что работа в уголовном розыске — настоящее мужское дело, что ловить бандитов тоже кому-то надо, и если комсомол доверил это ему, то пусть отец не становится поперек.

С неделю после этого разговора Женька ночевал у Дорохова, напрашивался на дежурство, лишь бы не идти домой. Кончилось тем, что его подкараулила возле управления мать и чуть ли не силой увела. И кажется, вскоре в их доме установился мир.

У Боровика все было по-другому. Отец Анатолия, лучший в городе мужской портной, зарабатывал достаточно. Но единственному сыну давным-давно почему-то прочили медицинское поприще. И в Иркутский медицинский институт Анатолий поступил в угоду отцу. Нехотя проучился год и был просто счастлив, когда попал в уголовный розыск: его деятельная натура куда больше подходила к погоням, засадам и перестрелкам.

Когда родители Боровика услышали, что их любимый сын переменил профессию, они пришли просто в ужас.