Александр Чернов - Волчица в засаде

К институту ехали окольными путями по ухабистым дорогам.

— Боюсь центральных, — пояснила Марина и, заметив знак ограничения скорости, резко сбросила газ.

Управляла Леева автомобилем так, будто у нее была нарушена функция вестибулярного аппарата. Руки и ноги двигались асинхронно, она редко попадала в такт, отчего автомобиль недовольно рычал, скрежетал и дзинькал шестеренками, двигаясь рывками, то со скоростью черепахи, то — реактивного снаряда. Судорожно сжимая руль в руках, Марина шарахалась от каждой встречной машины, прижимая несчастную «Нексию» к обочине, и, как мне кажется, в особо опасные, на ее взгляд, ситуации на дороге крепко зажмуривалась.

Света ничего необычного в поведении Леевой за рулем не замечала. Разложив подол широкой юбки по всему заднему сиденью, она восседала с достоинством великосветской дамы, которую личный шофер и телохранитель везут на торжественный прием — я же был в шоке, ехал с широко открытыми глазами, готовый в любую секунду, при реальной угрозе моей жизни, открыть дверцу и выпрыгнуть из автомобиля.

К счастью, ничего из ряда вон выходящего с нами не случилось, мы ехали и ехали, и нас даже ни один гаишник не остановил. Наконец добрались до Т-образного перекрестка, свернули направо и, проехав метров пятьдесят, остановились на обочине.

— Ну как я справляюсь с автомобилем? — спросила меня Марина.

Я все еще находился в состоянии оцепенения и вместо ответа повертел пальцем у виска.

— На месте инструктора я бы тебе шестерки рисовал, лишь бы поменьше находиться с тобой в одном автомобиле, когда ты за рулем. — Я вышел из машины одновременно с Великородновой и сказал ей: — Ты, Светик, пока здесь погуляй, я в институт один схожу.

— Это почему же? — приподняв слегка подкрашенные брови, удивилась Великороднова.

Моя соседка не понимала простых вещей. Если мужчина один, то особы женского пола охотно идут на контакт, когда он обращается к ним с просьбой, и наоборот — мужчины с готовностью оказывают услуги женщинам, особенно молодым и хорошеньким, когда они бывают без сопровождения представителей сильной половины человечества. Очевидно, и те и другие на что-то втайне надеются. Но объяснять все это Светке — время терять. Я ограничился шуткой:

— На стреме будешь стоять. В случае чего подашь знак.

Институт связи, в котором училась Элеонора, был одним из старых вузов города. Он занимал длиннющее пятиэтажное здание, приличных размеров двор, все это окружал забор с декоративными решетками. Здание было серым, громадным, с потемневшими от времени оконными рамами и производило мрачноватое впечатление. Шли занятия, и институтский двор с площадкой для построения, автомобильной стоянкой и крохотным сквериком с фонтаном и цветником в центре был пуст. Я прошел по аллее с несколькими скамейками, поднялся по широким стертым от времени ступеням на крыльцо и вошел в темный холл, в котором была устроена выставка аппаратов радиосвязи и радиовещания, начиная от допотопных и заканчивая современными приборами. Мне навстречу со стула поднялся невысокий жилистый парень в синей униформе с небольшой пластиковой табличкой на правом кармане с указанием фамилии и имени ее владельца.

— Ваши документы! — потребовал секьюрити.

Собираясь в институт, я и не подумал о том, что мне потребуется паспорт, однако, похлопав себя по карманам, нащупал удостоверение тренера ДЮСШ, достал его и протянул парню.

— Такой документ сгодится?

Секьюрити раскрыл книжечку и принялся ее изучать. Я не был похож ни на террориста, ни на бандита, ни на бомжа. Он вернул документ с почтительной полуулыбкой, но тем не менее четко, по-военному, поинтересовался:

— Цель вашего прибытия?

Я сунул удостоверение в карман и подкупающе улыбнулся в ответ.

— Да вот к вам в институт пришел спортивную секцию организовывать, — принялся я на ходу сочинять байку. — Хочу поговорить со студентами, может, кто заинтересуется борьбой. Можно пройти?

Секьюрити посторонился.

— Пожалуйста.

Я поднялся на второй этаж, который фактически являлся первым, ибо нижний уровень был полуподвальным, отыскал в широком коридоре расписание занятий нужного мне факультета и курса и, сверившись с записями Веры, где, кроме списка подруг Эллы, имелись кое-какие сведения другого рода, отыскал группу Ягодкиной-младшей. Занятия группы РРТ — Радиосвязь, Радиовещание и Телекоммуникации — проходили в триста пятьдесят второй аудитории. Еще по своим студенческим годам я помнил, что обычно в вузах первая цифра в номере аудитории обозначает этаж, поэтому поднялся на третий, отыскал дверь, остановился, прислушался. Шла лекция — преподаватель монотонным голосом рассказывал что-то про антенны. До конца пары оставалось несколько минут, и я стал прохаживаться по коридору. Наконец прозвенел звонок, и из аудитории стали выползать сонные студенты. В Элкиной группе в основном были парни, девушек оказалось лишь две. Одна — миловидная, хорошо одетая — вышла в коридор в сопровождении троих ребят, о чем-то разговаривая с ними: другая — толстушка в очках, — очевидно, не пользовалась у сокурсников популярностью, а потому появилась без свиты. К этой студентке я и подошел.