Александр Чернов - Музей боевых искусств

— А не заложит?

Стенькина на секунду задумалась.

— Вообще-то, может со злости… Ну, дадим ей отступного, она и заткнется. Ты посмотри на нее. За версту же видно, что она шлюха, пробы ставить негде. А ты еще с ней связался, — упрекнула меня Оксана. — Да и пьет она, по физиономии видно, землистого цвета она у нее, как у «бичевки». Дадим ей штук пять баксов, она руки нам целовать будет. Для нее это огромные деньги.

«Вот и Оксана Дашку с ходу раскусила, не то что я, слепец чертов», — подумал я нелестно о своей наблюдательности.

— Слушай, а может, не стоит ей денег давать? — спросил я с серьезным выражением лица. — Зачем же так тратиться? Грохнем ее из того же пистолета, из которого ты Ветрова и Садовникова убила, и закопаем ее в твоем огороде, пока твоих предков нет?

Стенькина, решившая было, что я у нее в кармане, вдруг застыла с приоткрытым ртом. Наконец-то она поняла, что я над ней издеваюсь. Но Оксана не из тех, кто быстро сдает свои позиции. Несколько мгновений она размышляла над тем, как ей вести себя дальше, и, приняв решение перестроить тактику поведения, с плутоватым укором произнесла:

— Ну, зачем же ты так, Игорь! Не такая уж я жадная, как тебе кажется. Если хочешь, давай возьмем Дашку в долю.

— Даша! — громко позвал я девушку, чью маячившую за дверью в коридоре тень давным-давно приметил. — Заходи, мы уже закончили говорить.

Оксана все еще смотрела на меня с надеждой, но я, делая вид, будто не замечаю ее искательного взгляда, смотрел мимо Стенькиной на дверь за ее спиной.

Вошла Дашка. Держа руки за спиной, она как-то бочком приблизилась к столу, находившемуся в середине комнаты, и остановилась. Взгляд девушки беспокойно перебегал с моего лица на лицо Оксаны и обратно.

— Чего это вы тут удумали? — спросила она встревоженно.

— Да вот, — я повел руку в сторону Стенькиной, будто оперный певец на сцене, — Оксана предлагает мне поделить с ней десять миллионов, а тебе дать отступного…

— А то и пулю в затылок влепить, как Ветровой, да? — нервно сказала Дашка, и взгляд ее снова пробежал по нашим лицам, словно ощупывая их, девице очень хотелось знать наши мысли. — Слыхала я ваш разговор.

Глаза у меня вылезли из орбит, когда я догадался, о чем идет речь.

— Да ты чего, Дашка?! — ужаснулся я. — Ты… ты решила, что я серьезно говорил?

— Кто знает, до чего вы здесь без меня договорились, — девушка повышала тон, явно накручивая себя внутренне. — Но что бы вы ни решили, уже не имеет значения, потому что картины теперь у меня! — С этими словами Дашка вытащила из-за спины руку, в которой был рулон отвердевшей материи, поразительно напоминающий по внешнему виду те самые холсты, что я видел у бежавших в переулке Паштета и Тропаря.

Глаза мои, начавшие было становиться на свое место, вновь полезли из орбит. То же самое происходило и с глазами Оксаны. В комнате возникла напряженная тишина. Мы все находились в напружиненном состоянии, как спортсмены на линии старта, готовые по команде судьи сорваться с места. И этой командой послужил возглас Оксаны, вскочившей вдруг с места и подавшейся к Дашке:

— Отдай мои картины! — Это был крик души.

Я понял, что произойдет в следующую секунду, рванулся к столу, но Дашка оказалась проворней. Она молниеносно схватила со стола пистолет и отпрыгнула назад к стене. Моя рука запоздало, сделав хватательное движение, схватила на столешнице пустоту, я, не удержав равновесия, налетел на стол и вместе с ним проскользнул с полметра по полу в сторону Дашки.

— Тихо, тихо! — загробным голосом сказала девушка, и в ее руках ствол пистолета маятником закачался между мной и замершей Оксаной. — Я спортсменка, молодые люди, хоть и бывшая, и стрелять мне доводилось. Так что не промахнусь. Быстро сели на свои места!

Признаюсь честно, у меня и у самого где-то на периферии сознания не раз мелькала мысль, а не выведать ли мне у Стенькиной, где лежат картины, забрать их и смотаться? Но я гнал подлую мысль от себя. Да и, признаться, не думал, что Оксана прячет холсты дома. А потому богатство являлось каким-то далеким и абстрактным. А теперь — пожалуйста, вот оно, осязаемое, в руках Дашки, которая держала холсты перед собой, как шпагу.

— Там же отпечатки на пистолете, — ляпнул я, как мне показалось в этот момент, совсем некстати.

Да и не только мне, ибо Дашка посмотрела на меня насмешливо.

— Когда жизни угрожает опасность, стоит ли думать о каких-то там отпечатках. — Она вновь повела стволом. — Садитесь, садитесь!