Андрей Бондаренко - Купчино, бастарды с севера

Когда утром Назаров проснулся, то мужиков уже и след простыл. Ушли куда-то по-тихому, тундра, она — бескрайняя.

— Что тут поделаешь, опять придётся ловить рыбу, — с философской грустинкой вздохнул Глеб. — Не пустым же, в конце концов, возвращаться домой. Засмеют пацаны…

К обеду он добыл ещё с десяток пятнистых хариусов, но уже помельче — грамм по семьсот-восемьсот. Опять наварил ухи, а рыбу, не задействованную в этом процессе, рачительно сложил в ящик-ледник.

На противоположном берегу реки надсадно и тревожно загудел двигатель вездехода. Вскоре и люди появились. Двое, не раздумывая, приступили к форсированию водной преграды и — по грудь в воде — перешли через главное речное русло.

Оказалось, что это полевой отряд изыскателей-геодезистов подошёл к Палявааму. Их ещё в марте месяце забросили в чукотскую тундру: бродить по ней, родимой, с теодолитами и нивелирами наперевес, проводить картографическую съёмку и расставлять на вершинах сопок геодезические знаки. Время от времени, им на вертолёте доставляли жратву и солярку для вездехода. За пять месяцев геодезисты совсем одичали и были несказанно рады любому человеческому лицу.

После жарких приветствий-объятий новые гости предсказуемо поинтересовались-предложили:

— Рыба-то, хозяин, есть? А у нас спирт имеется с собой. Давай-ка, накатим за знакомство…

Назаров и геодезисты запекли хариусов на малиновых углях, предварительно выпотрошив и завернув рыбин в алюминиевую фольгу, выпили спирта, слегка разведённого речной водой, и обменялись рассказами о делах-приключениях последних недель-месяцев. Между делом, Глеб спросил о вчерашних мужиках.

— Это, наверное, «Ванькины дети» были. Так в наших суровых краях называют «диких» золотодобытчиков, — пояснил один из изыскателей. — Серьёзные и мрачные ребятки. Такие и пришить, особо не размышляя, запросто могут. Потому как не любят они лишних свидетелей. Так что, буровичок, повезло тебе… Кстати, в районе устья Паляваама должна работать ещё одна геодезическая группа. Трое мужиков и девчонка-практикантка. Не встречались тебе? Странно…

К вечеру новые знакомцы, слегка покачиваясь из стороны в сторону, медленно убрели — через реку — к своему вездеходу. Назаров же принялся готовиться к очередному ночлегу, понимая, что и завтра ему не суждено будет попасть домой, так как придётся ловить новую рыбу…

Ночью — сквозь чуткий сон — донёсся чуть слышный крик:

— Помогите, помогите! Ради Бога! На помощь!

— Это ещё что такое? — опешил Глеб. — Спиртовая коварная галлюцинация? Не похоже. Вроде, уже протрезвел… Не сердце Чукотки, мать его, а какой-то проходной двор, право слово.

Он вышел на улицу, в смысле, на свежий воздух. Вокруг было темно, только звёзды — огромной наглой стаей — висели высоко над головой. Снова — сквозь ночной шум речных порогов-перекатов — долетел жалостливый призыв о помощи…

Минут через пять-шесть перед его взором предстала совсем уже нереальная и сюрреалистическая картинка: на пологом берегу Паляваама, под громадным гранитным валуном, лежала, сжавшись в комочек, симпатичная рыженькая девчонка в походной брезентовой штормовке и драных штанах цвета хаки. На ногах незнакомки красовались стоптанные — до нельзя — грубые армейские ботинки.

Барышня, находясь в бессознательном состоянии, негромко стонала, а рядом с ней лежала наполовину освежёванная тушка песца. На красном мясе были отчётливо видны следы человеческих зубов.

— Сильна, — уважительно констатировал Назаров. — Песца где-то надыбала, искусала всего, чтобы от голода не умереть. Ну, сильна! А ещё говорят, что бабы, мол, слабый пол…

Взвалив на плечо неожиданную находку, Глеб оттащил девицу в избушку, бережно уложили на койку и, осторожно разжав ножом зубы, плеснул ей в рот разбавленного спирта.

Рыжеволосая девушка закашлялась, расплевалась во все стороны, пришла в себя и, радостно улыбнувшись, заявила:

— А ты симпатичный. Глаза лучистые и добрые… Кто я такая? Мария. Можешь меня называть Мариной. Студентка геодезического техникума, перешла на последний курс. Прохожу на Чукотке преддипломную производственную практику. Неделю назад случайно отбилась от своих и заблудилась в тундре. Больно уж она одинаковая и однообразная… У тебя найдётся что-нибудь покушать?

Началась любовь. Жаркая-жаркая. До полной потери памяти. А потом пришла дождливо-снежная чукотская осень и Маринка уехала. Письма, письма, письма…