Андрей Бондаренко - Купчино, бастарды с севера

— А где он сам? В смысле, районный Глава?

— Умный. Напросился на экстренный приём к Губернатору. Теперь, ежели что, отмажется. Мол: — «Лично не присутствовал на гадком мероприятии. Был занят делами государственной важности…». И это, между нами девочками говоря, нормально. Для Главы района, я имею в виду.

— Господин Митрофаненко задерживается, — нейтрально зевнув, сообщил Сомов. — Я его, суку вальяжную, минут сорок пять тому назад видел возле метро «Купчино». Попивал, никуда не торопясь, испанское винишко в одном из заведений местного общепита. Видимо, жажда — в дороге дальней — замучила.

— В каком конкретно заведении?

— В «куриной» закусочной, работающей по тупым американским стандартам и калькам.

— Шалава наглая и отвязанная! — неожиданно разозлился Николай Фёдорович. — Опять взялась за старое? Вот, ужо, я ей устрою! Напомню — о печальной участи Дездемоны… Ладно, не будем ждать господина депутата. Начинаем прямо сейчас… Отставить возражения! Принимаю всю полноту ответственности на себя. За мной, господа и товарищи!

Но пройти на трибуну — с первой попытки — не получилось. Лысоватый матёрый мужик с китайским мегафоном в руках, сидящий на узкой лесенке, ведущей на помост, глядя на чиновников глазами серьёзного и несуетливого убийцы, заявил:

— Проход закрыт, уважаемые слуги российского народа. Придётся, однако, подождать.

— Что ты себе позволяешь, Антонов? — возмутился заместитель Главы районной Администрации по молодёжно-спортивной политике. — Мы будем вынуждены применить грубую физическую силу…

— Кишка тонка, — презрительно сплюнул в сторону мужик. — Всю кодлу урою, даже не вспотев… Интересуетесь, почему проход закрыт? По кочану. То есть, на законных основаниях. За чей счёт построена данная трибуна? А? Не слышу ответа.

— Э-э-э, — замялся Толстый бастард. — Кажется… Не знаю.

— Хорошо, проинформирую. Не гордый… Финансовым спонсором по возведению данного архитектурного сооружения выступило некоммерческое партнёрство — «Кирпичный завод». Так что, любезные мои, отдыхайте. То бишь, перекуривайте в сторонке и покорно ждите отдельного приглашения. Как бы так оно…

— Брюс, кончай выёживаться, — посоветовал Пашка. — Народ заскучал. А как русские люди борются со скукой? Правильно, алкоголь усердно вкушая. Как бы оно — ни того… А? Я, мать его, в плане массовых беспорядков… Сечёшь? Давай, морда лысая, команду на начало митинга. Исходя из жизненной серии: — «Быстрей начнём — быстрей закончим…».

— Ну, если сам майор Сомов настаивает… Только, так его и растак, договариваемся сразу, господа власть предержащие, что называется — на берегу. Сперва выступают двое наших, потом — двое ваших. И так далее. До полного и нескончаемого маразма, — главный купчинский «дозорный» упруго поднялся на ноги и, поднеся ко рту мегафон, объявил: — Дорогие купчинцы! И прочие сочувствующие петербуржцы! Митинг начинается через десять минут! Дружно и весело подтягиваемся на мой мужественный голос! Подтягиваемся! Активистам некоммерческого партнёрства «Кирпичный завод» просьба пройти на трибуну! Повторяю…

Пашка, смекнув, что на трибуне будет тесно, ловко забрался на крышу строительного вагончика. Вид с крыши открывался шикарный: разномастное и бескрайнее народное море, крохотные «камуфляжные» островки полиции и спецназа, яркие полотнища лозунгов.

— Даёшь волю вольную, — вполголоса зачитывал худенький подросток, расположившийся рядом с Сомовым. — Россия — для русских. Очистить пруд и запустить в него волжских осетров. Чиновников-коррупционеров — под суд. Эрнесто Че Гевара — с нами. Даёшь — народный парк культуры и отдыха. Все российские бизнесмены, чиновники и депутаты — сволочи… Хрень хреновая. Абсолютно ничего креативного и интересного. Так, обычная лабуда, уже навязшая в зубах. То есть, в ушах…

Первым слово взял однорукий и худощавый очкарик в кожаной кепке, у которого — совсем недавно — Сашенция брала интервью.

Откашлявшись, он выдал — через мегафон — дурацкий стишок:

— Браво! — одобрительно завопила и заулюлюкала публика. — Молодец! Ату! Свиньи! Крой их дальше, Димка! Так его и растак!

Однорукий очкарик, вежливо поблагодарив собравшихся, принялся — с юношеским пылом и задором — азартно клеймить мировой и отечественный капитализм.