Сергей Дышев - Убийца первого кла$$а

И нашел я, что горче смерти — женщина, потому что она — сеть, и сердце ее — силки, руки ее — оковы.

Екклесиаст, 7, 26

Вечером, как обычно, Куроедов и Ребров собрались у Баздырева — подвести безутешные итоги. На авансцену вышел призрак сожженного в геенне крематория Бориса Зайцева. Такого в практике ни у Баздырева, ни у Куроедова еще не случалось. Что касалось опера Реброва, то он был просто в восторге, так как втихаря уже собирал материалы для будущих мемуаров.

— Надо по-быстрому задокументировать показания Лупандера, перед тем как докладывать руководству, — заметил Куроедов. — В деле появился призрак: просто курам на смех!

— И Куроедову тоже, — добавил Баздырев.

— Прославиться можем, мама не горюй! — подал голос Ребров.

Почесав нос, Куроедов мрачно сообщил:

— Из городской прокуратуры звонили, наорали, вы что там, с ума посходили: вдову в изолятор посадили, предъявили совершенно бездоказательные обвинения! Да еще приплели, что Аленка с ней в камере сидит.

— Откуда накат? — расслабив галстук, спросил Баздырев.

— От депутата Госдумы, назвали замыленную фамилию, из головы вылетела… Да еще гильдия московских адвокатов выступила с протестом. Короче, срочно надо изменить меру пресечения, — подытожил Куроедов. — Сейчас ее приведут.

И действительно, тут же открылась дверь, конвойный пропустил вперед Аллу Сергеевну, сам остался на пороге. На устах женщины играла легкая усмешка.

— Присажива… — предложил Баздырев, но, вспомнив, что мадам не нравится слово, поправился. — Садитесь, располагайтесь, Алла Сергеевна.

— Сяду, сяду, но не так, как вы хотели, — победно улыбнулась Свингер, изящно села на инвентарный стул и вытянула ноги.

— Алла Сергеевна, мера вашего пресечения — содержание под стражей — изменена под подписку о невыезде, — сообщил Куроедов. — Пожалуйста, распишитесь вот здесь.

Он протянул бланк с текстом. Алла, мельком глянув, подписала и подвинула Куроедову.

— Где Алена? — холодно спросила она.

Ответил Баздырев:

— Как и обещали, отвезли домой, зашли к вашим соседям, попросили присмотреть.

— Так я могу идти, господа уголовные сыщики?

— Всего лишь один вопрос, Алла Сергеевна, — остановил Баздырев. — Вы женщина умная и прекрасно понимаете, что мы… тоже, в свою очередь, хорошо сознаем, что в устранении Лупандера больше, чем вы, никто не заинтересован. Он мешает вам, как старый натертый сапог.

— С гвоздем! — уточнил Ребров.

— Поэтому мы все равно докажем, что это именно вы послали наемного убийцу. Рано или поздно. Даю вам слово.

Алла наигранно расхохоталась. Успокоившись и, даже вытерев платочком слезинку, сказала:

— А хотите, я скажу, кто стрелял в тот вечер в Лупандера?

— Будьте любезны, — степенно кивнул Баздырев.

— Он сам.

— Неоригинально, — отреагировал Баздырев.

— Не верите? Тогда попросите судмедэксперта осмотреть его раны. И еще сделать рентген. Это, господа, всего лишь наружные дырочки на коже, сделанные скальпелем с обеих сторон плеча и ноги… А перед тем как сделать эту… микрохирургию, Лупандер изрешетил из пистолета свой старый «Мерседес».

— Бред какой-то! — Баздырев переглянулся с коллегами. — И откуда же вы это знаете?

— А это — уже второй вопрос, мальчики… — наслаждаясь произведенным эффектом, ответила Алла. Сыщики оцепенели. — Желаю всего хорошего. Ну а кто меня проведет? Ну, будьте же джентльменами!

Ребров быстро вскочил, выразив острое желание сопроводить.

— Прощайте! — Алла театрально помахала рукой.

— А если это правда? — в замешательстве произнес Куроедов, когда закрылась дверь. Он снова стал чесать свой нос, что с ним случалось в самые драматические моменты развития событий.

— А если это подстава? — заметил мрачно Баздырев. — Представляешь, какая вонь поднимется, когда мы размотаем его раны и выяснится, что она провела нас, как последних лохов!

Куроедов подошел к окну, проводил взглядом Аллу Свингер, которая села в подкативший автомобиль, откашлялся.

— Деваться некуда. Тянуть нельзя. Выносим постановление, пусть судмедэксперт сделает осмотр и заключение.

Эксперт даст все нужные вам ответы, если получит нужные ему вопросы.

NN

За Лупандером пришли с утра. Ночью он плохо спал, в камере было душно, он долго ворочался, не мог заснуть. Когда же забылся в чутком сне, его сразу стали атаковать кошмары. Видно, аура, по известным причинам, была здесь не лучшей. К нему во сне два или три раза приходил Зайцев: он снова стоял над ним в черном плаще, в капюшоне — и без лица. Эти пришествия были настолько явственными, ощутимыми, реальными, что Лупандер, в ужасе просыпаясь, озирался, ища по углам видение. Он вытирал простыней пот на лице, снова пытался уснуть. Единственное, что успокаивало, здесь, в камере-одиночке, он был в относительной безопасности.