Сергей Дышев - Убийца первого кла$$а

— Что это за «пук»? — подняв голову от протокола, поинтересовался следователь Куроедов.

Ребров пояснил:

— ПУК — это изобретение Василия Максимовича: «переносной устрашающий комплекс». Психологическое оружие: тиски, иголки, противогаз и прочее.

— Доиграетесь, вы, ребята, с такими методами, — проворчал Иван Куроедов. — Прознают адвокаты — и будет вам «пук» по всей программе.

— А мы ж только показываем. Молча и бесстрастно, — пояснил Ребров. — Демонстрируем различные предметы общечеловеческого и милицейского обихода. Типа маленькой выставки-презентации. И даже не комментируем, зачем мы эти нужные и полезные вещи выкладываем из сумки. Зато какое у клиента разыгрывается воображение!

— Ладно, хватит базар разводить, — перебил следователь. — Жене сообщили? Надо вызывать ее на опознание. Забирайте ее — и в морг, все, как положено. А потом, по обстановке, в каком она состоянии будет, и поспрашиваем эту Аллу Сергеевну. «Виагру» мигом на экспертизу… Личность покойного выяснили?

— Да. Президент строительной компании «Открытые окна». Жена вроде там же работает.

И резиновой палкой можно указывать путь.

Станислав Ежи Лец

Следователь, проработавший лет десять и более, как правило, становится профессиональным занудой. Иван Куроедов исключением не был. Баздырев знал его еще по девяностым годам. Вместе распутывали серийные убийства, которых по столице всегда хватало. Работали бок о бок. Правда, если Иван медленно, ступенька по ступеньке шел по служебной лестнице в московской прокуратуре, то у Васи был свой стиль — мотоциклиста-эсктремала, покорявшему эту «лестницу» на сумасшедшей скорости как вверх, так и вниз.

Время от времени судьба разлучала Баздырева и Куроедова. За творческие порывы и новшества «в особо циничной форме» — Васю с треском переводили из главка на «землю», в ОВД какого-нибудь микрорайона.

Вася же, по обыкновению, не показываясь на новой службе, дня три пил, потом приходил, принимал стол, стул и «висяки» — незавершенные уголовные дела.

Один вид опера Баздырева, больше похожего на медведя, нежели на человека, мог внушить трепет. При знакомстве с арестантом Максимыч всегда импровизировал, в зависимости от фигуранта. Мог доверительно сказать: «Я — парень простой, из деревни, звать меня Вася, без высшего образования, мозгов нет. Но вот кулаки у меня, как два кочана. И вот я, согласно закону физики о сближении однородных тел, как дам сейчас по твоему „кочану“. И мне ничего не будет, у меня две контузии: одна, когда я орехи гранатой колол, а вторая, когда выпал с пятого этажа и ударился головой. Видишь, как она у меня распухла. (И действительно, голова у Василия была, как медный казан.) И вот, голуба, тебе решать, или ты мне все сразу расскажешь, или же мне, рабоче-крестьянскому сыну со справкой из психиатрической больницы, все равно ничего не будет.

И арестант, глядя на каменную физиономию Баздырева, в которой не находил ни малейшего сочувствия, торопливо просил ручку и бумагу. И излагал «чистуху» — чистосердечное признание.

Все беды — от адвокатов. Васины импровизации о собственном душевном нездоровье и «неадекватности» однажды стали известны защитникам арестантов. И Баздырева направили в психиатрический диспансер на обследование. Несмотря на приемлемые результаты, его на всякий случай опять убрали из главка в территориальный отдел милиции.

И по итогам года в этом ОВД показатели раскрываемости убийств и прочих тяжких преступлений ощутимо повышались; бандиты, убийцы, маньяки при молчаливом сочувствии Баздырева писали покаянные, чисто, понимаешь, сердечные признания. И Максимыча, как его звали для краткости, вновь забирали или в главк, или в УВД административного округа. Потому что Вася Баздырев признан был одним из лучших «кольщиков» Москвы: «раскалывал» жуликов «до пупа», а то и ниже, не применяя, между прочим, никакого физического насилия.

Уже находясь в звании майора милиции, Максимыч по просьбе руководства и в соответствии с демократическими веяниями разработал и ввел в практику новый, прогрессивный метод работы с подследственными. Назвал его — «Детерминированный экспрессивно-психологический допрос». Где он выкопал такое мудреное название, Максимыч, как ни пытались его разговорить коллеги, молчал, храня на лице привычное чугунное спокойствие.

О новом методе стало известно не только в главке, но и в министерстве. Вскоре из МВД пришла директива: обобщить и распространить опыт старшего оперуполномоченного майора милиции Баздырева В.М. Более того, одному чиновнику пришла идея рассказать о методе и его создателе в средствах массовой информации. И не просто рассказать, а устроить перед журналистами показательный допрос какого-нибудь реального жулика.