Надежда Зорина - Оборванные струны

— «Вымочить ножки молодого барашка в белом вине…» А как насчет того, чтобы искупать слона в шампанском?

— Ты мне мешаешь!

— Это такой анекдот…

— Знаю! Анекдот твой с огромной бородой.

— Зато смешной. — Андрей пожал плечами. — Это какой классик кино моет бараньи ноги вином? Не Ален Делон, нет?

— Нет! Маргарита Синявская. — Настя перевернула страницу назад и ткнула в фотографию актрисы.

— Маргарита, Маргарита, Маргариточка моя, — все еще кривляясь, пропел Андрей, но вдруг замолчал, отобрал у Насти книгу и уставился на фотографию. — Маргарита Синявская? Где-то я уже слышал…

— Где слышал? Да ведь я тебе рассказывала. Вчера.

— Точно! Журнал! Журнал — вот оно! Журнал! Играет в сериалах, говоришь?

— И в сериалах тоже…

— Да, да, да, ты так именно и сказала! А еще? Что ты сказала еще? Вспомни, Настенька, это важно! Рыжие волосы, черт побери! И имидж… Но нет, в остальном не похожа… Совершенно не похожа! Не может быть…

— Что ты бормочешь? — Настя опять начала сердиться. — На кого не похожа?

— Маргарита, Маргаритка, — не слушая ее, хотя сам просил рассказать, продолжал бормотать Андрей. — Что-то крутится, никак не могу поймать. Маргарита. Актриса. Нет, актриса здесь ни при чем… Хотя… «Кинотрек», журнал. Мы ведь о ней ничего не знаем. Маргарита… Маргариточка, Маргаритка… Цветочек… Цветок…

Fleur! — заорал Андрей дурным голосом. — Fleur! Она Fleur!

— Ну да, это ее сценическое имя. Правда, она редко им пользовалась, в титрах всегда шла как Маргарита Синявская.

— Пользовалась! Вот. Ты вчера говорила что-то о ее гибели?

— Ну да, говорила, только ты не пожелал слушать, стал надо мной смеяться.

— Потому что я идиот! Рассказывай, рассказывай, Настенька!

— Ужасная история, — начала Настя, внимательно наблюдая за Андреем: серьезно он слушает или опять все переведет в шутку? Нет, кажется, ему действительно интересно. — Она погибла в возрасте двадцати семи лет. Несчастный случай. Так потом определили. Ее застрелил муж. На пикнике, в день ее рождения…

— В день рождения?! А кто муж?

— Муж? — Настя нахмурилась, вспоминая. — Не помню, как его звали, владелец какой-то фирмы, что ли…

— Симоненко Тимофей Степанович?

— Кажется, да. Об этом писали. В прошлом году. Татьяна тоже писала. Она была на месте происшествия…

— Татьяна? Она была на той поляне?

— На какой поляне?

— На пикнике?! Черт! Но ведь как все совпало! И все вдруг, неожиданно, в один момент!

— Да, была. А что случилось?

— Не знаю. — Андрей вскочил, пробежался по кухне, снова сел. — Не могу найти связь. Никак не могу! Fleur, пикник, Симоненко, Зимина… Какая между всем этим связь? Почему послали инсценировку его убийства? — Он с силой, кулаком потер лоб. — Не находится! И Вениамина нет, он бы придумал, он бы решил задачу… Вениамин! Пропал. Связь между ним и Симоненко очевидна. Но сначала мы думали, что связь между ним и этой женщиной, Зиминой. Зимина, Вениамин, Симоненко… Пикник, убийство… Зимина была серой и неприметной, но потом зачем-то сменила имидж, и не просто так, а подражая Fleur. Она совсем на нее не похожа, ни капельки. Кто она — родственница? Подруга? Ошалевшая фанатка? Не важно! День рождения… Пикник… Fleur погибла в свой день рождения. Сегодня… Сегодня тринадцатое июня, день рождения Симоненко. Она хочет ему отомстить! Она убьет его на его день рождения! Сегодня! — Андрей опять вскочил, опять пробежался по кухне, сел. — «Эпилог»! Мы думали, это прошлые события. А это будущее… Прологом было убийство актрисы, эпилогом станет убийство ее мужа. Начало и конец. Месть. «Эпилог» — это месть. Все повторится. Пикник повторится… Я не знаю, что делать, Настенька. Я полный дурак. Я опоздал. Потому что дурак. Господи, я не знаю, что делать!

— Но может, еще не поздно? — расстроившись вместе с ним, робко проговорила Настя.

— Который час?

— Половина третьего.

— Не знаю, не знаю. Но можно попробовать! Если только Татьяна дома. Без нее мне не найти это место.

— Я сейчас позвоню.

Татьяна, к счастью, оказалась дома. Выхватив у Насти трубку, Андрей изложил ей суть дела. Договорились, что он за ней заедет и что она никому ни о чем не сообщит из своей журналистской братии.

— Вот еще! — возмутилась Татьяна. — Что я, дура? Такой эксклюзив — и делиться? Ну нет, не дождутся! Давай быстрее, Андрюша, жду!

Рана оказалась все же смертельной. И для него, и для меня. Мы умерли, это совершенно очевидно. Но наши неприкаянные души после бесконечных блужданий смогли наконец найти друг друга и обрести покой. И получить прощение. И соединиться, теперь уже навсегда.