Александр Орлов-Рысич - Тора Бора

-- Для простых людей существует жара и холод, боли и радости, цвета и запахи. В мире все могут себе позволить роскошь простой жизни, но не всем этого достаточно. Есть другой мир и другая жизнь. К ней два пути. Имя одного -- добро, а другого -- зло. Но однажды они сливаются. И имя новой дороги -истина. Ею Аллах проверяет людей.

Старик поднялся и посмотрел на гостя:

-- Ты готов?..

Они вышли из пролома на внешнюю сторону храма. Наверху была ночь. По нетронутому песку, мимо остатков древних строений двинулись в пустыню.

За руинами открылась площадка с базальтовым постаментом. На постаменте -- массивная статуя льва. Лари в неверном свете луны и звезд даже не увидел, а скорее угадал женщину под тяжелым животом хищника.

-- Это Иштар, богиня военной удачи. Она зачинает от царя пустыни сына-воина. Более десяти тысяч лет Вавилону, американец, и эти пески, как Аллах, видели многое...

Они пришли к кострам, которые горели восьмиугольником. В центре был еще один костер, к которому прорицатель посадил Лари и сел сам.

-- Возможно, ты удивлен, что мусульманин читает Библию. Но за время, которое прожил, я понял -- знание всюду. Надо искать. Люди привыкают к своим религиям, уходят в них, как в скорлупу. Поклоняются им, но боятся истины. В религиях истины нет. Она в нас. А теперь смотри...

Он рукой зачерпнул в костре угли.

-- Дай мне свою ладонь.

Будучи не в состоянии отвести глаз от желтого перламутра углей, повинуясь неведомой силе, Лари протянул ладонь. Старик вложил в нее угли и сверху прикрыл своею ладонью.

Боли не было. Не было страха. Напротив, в Лари словно вливалась сила, состояние. Он по-новому увидел старца. И понял его. Он увидел, что старец знает жизнь и смерть. Он не боится смерти. Ему все равно, есть она или нет. Равно как и жизнь. От осознания этого по спине пробежал холодок. Холодок страха. И сразу Лари ощутил, что в его ладони горячие угли. Они словно ударили своим жаром.

Старик сузил глаза и угли остыли. Они снова стали холодными. Может, даже холодней, чем до этого. И Лари понял другое -- старик, если захочет, может обратить огонь в лед. Как он делает это?

-- Я хочу спросить.

-- Спрашивай.

-- Эта сила... Она от тех ангелов?

-- Она в тебе.

-- Познакомь меня с ангелами.

-- Это не позволяется мне.

-- Почему именно Америка?

-- Случайностей нет. Есть баланс, равновесие. Если оно в чем-то нарушено, следует движение.

-- Есть хранитель или хранители баланса?

-- Баланс хранит себя сам. Баланс это то, что назвали Богом, но никто не хочет разбираться что есть Бог.

-- Это карается.

-- Людьми, но не балансом. Мы сейчас на земле, откуда началась человеческая цивилизация. Ученые говорят: за сорок тысяч лет до рождества Христова здесь, в Междуречье, между Тигром и Евфратом появились люди. Твоя страна совсем ребенок. Иногда родитель наказывает дитя, которое заигралось. Дети не всегда ведают, что творят.

-- Америку накажет Ирак?

-- Ирак тоже дитя.

-- Тогда кто?

-- Имена не имеют значения. Баланс.

-- Расскажи мне, как он это делает?

-- У него есть те, кого он призовет. Это люди. Они пойдут. Это их выбор.

-- Людей можно остановить, задержать, убить.

-- Можно. Но есть баланс. Чем больше он нарушен, тем сильней ударит.

-- Ты говоришь, то, что случится, это неизбежно?

-- Это случится.

-- Можно предотвратить это?

-- Да, это можно было бы предотвратить.

-- Как?

Старик замолчал. Его глаза были закрыты, лицо отрешено. При этом угли не жгли. Или уже погасли? Что проходит сейчас перед внутренним взором старика, где он в эти минуты?

-- Чтобы предотвратить беду, твоей стране недостаточно мужества. -Вдруг заговорил провидец. -- Ей нужно перемениться. Уйти в монастырь. В другое понимание себя и вещей. Встать перед зеркалом. Даже человеку бывает страшно встать перед зеркалом. Америка не сможет...

-- Что делать мне?

-- Знать.

-- И куда идти с этим знанием?

-- Это решишь сам.

Возможно, он отключился. Во всяком случае, дальнейшее воспринималось, как сон.

Откуда-то из темноты наплывали люди, они кружились вокруг него. Кружились под звуки никогда не слышанной музыки, одни -- в длинных одеждах, другие -- обнаженные по пояс, третьи совсем нагие. Кружились каждый в своем ритме. Некоторые приближались, наклонялись к нему.

Их лица... Какие-то из них он, казалось, узнавал. Они были ему знакомы. Да, он их где-то встречал. Только он не мог вспомнить, где. Эти демоны или дервиши так быстро уносились в танце, что сознание не успевало их опознать. Как он написал бы в отчете...