Елена Михалкова - Котов обижать не рекомендуется

К тому времени, когда Света вернулась в комнату, он уже закончил разговор.

– Погоня не увенчалась успехом, – констатировал Лешка, посмотрев на запыхавшуюся подругу. – Куда он смылся?

– За холодильник! Чуть не застрял, пока протискивался в щель. Поганец…

– Брось, за что ты его так?

– Не стоит недооценивать его умственные способности. – Света в изнеможении упала на диван. – Думаешь, он случайно оказался на телефоне? Ничего подобного! Он лежал на нем с умыслом!

Дрозд почесал нос.

– Ты еще скажи, что он получал удовольствие, наблюдая за тем, как мы мечемся.

– Разумеется. Это вредное, подлое, хитрое животное, весь смысл жизни которого заключается в том, чтобы строить мне козни.

– Мяу! – протестующе крикнули из кухни.

– Сама такая, – перевел Дрозд.

Света пренебрежительно хмыкнула.

– Ты дозвонился до своего старого приятеля? Кто он?

– Журналист, когда-то писавший о театре. В том числе о «Хронографе».

Света тут же села.

– Так, может, у него и нужно было попросить помощи?

– Я и попросил, – усмехнулся Дрозд. – Но от этого парня можно ожидать только небольших услуг. За большие он выставит тебе потом такой счет, что не расплатишься.

– В чем заключается небольшая услуга?

– Я попросил его рассказать про Якобсона. Просто чтобы убедиться, что нас отправили к нужному человеку. Не хотелось бы зря тратить время и силы.

«И вообще лишний раз выходить из дома», – добавила про себя Света. А вслух спросила:

– Убедился?

Дрозд, кажется, не был уверен в ответе. Но все-таки кивнул, хотя и с неохотой.

– Похоже, более подходящей кандидатуры на роль информатора нам не найти. Якобсон не просто ушел из театра, а с громким скандалом. У него был конфликт с режиссером.

– То есть со Стрельниковым?

– Поначалу – нет. Они тогда приглашали режиссера-варяга, какого-то молодого и прогрессивного парня из Питера. Молодой и прогрессивный нашел общий язык со всеми, кроме старого и консервативного. Грызня быстро набрала обороты. А когда Стрельников занял сторону не актера, а варяга, вышла на новый уровень.

– Мне всегда казалось, что отношения актера с режиссером сродни отношениям подчиненного и начальника, – вслух подумала Света. – Не совсем в точности так, но ссора между ними – это тупик. Кому-то одному придется уйти, и понятно, что это будет не начальник. Чего же добивался Якобсон?

Дрозд рассмеялся.

– Старикан хотел сместить Стрельникова и предлагал себя на режиссерскую должность.

– В семьдесят лет? – не поверила Света.

– Он считает, что молод душой и телом.

– А что насчет ума?

– Якобсон полагал, что в театре его все поддержат, и устроил не обычный скандал, а скандал с большим размахом. Привлекал прессу, даже сам тиснул две статейки под чужой фамилией. В статейках разоблачал злоупотребления Стрельникова и грозил судом.

– Интересно-интересно… А злоупотребления действительно были?

– Очень сомневаюсь. Какой смысл злоупотреблять, когда театр, фактически, и так принадлежит ему? Он смог убыточное предприятие превратить в прибыльное. Зачем обворовывать самого себя?

Света поразмыслила.

– У Стрельникова нет компаньонов?

– Вот это нам и надо выяснить. Звони Якобсону и представляйся журналисткой, ищущей сенсаций.

– Тавтология, – проворчала Света. – Журналисты всегда ищут сенсаций.

Но послушно отправилась звонить скандальному Марку Самуиловичу.

По дороге Дрозд предупредил:

– Якобсон очень стар. Но журналист, с которым я говорил, утверждает, что мозги у старикана еще не совсем заплесневели. По телефону ты ничего настораживающего не услышала? Дружные выкрики тараканов? Шепот мозговых слизней?

Представив мозговых слизней, Света поежилась.

– Адрес он продиктовал как вполне нормальный человек. А больше мы ни о чем не успели поговорить.

Вся беседа Светы с пожилым актером свелась к тому, что она представилась – и тут же получила приглашение в гости. «По телефону дела не обсуждаю», – важно сообщил Марк Самуилович. Голос в трубке звучал надтреснуто, но бодро. Его не заинтересовали ни тема беседы, ни название журнала.

– Вот только он подозрительно нелюбопытен, – добавила она. – Даже имени моего не спросил!

– Значит, наоборот – любопытен до крайности. Только услышал твой голос и сразу понял, что хочет видеть тебя воочию.

– Думаешь?

– Уверен.

Дрозд бросил взгляд в окно и перестроился в правый ряд.