Алексей Самойлов - Циркач срывается с каната

— Я тебе позвоню, — Андрей тоже принял решение, — заедь за сотовым, ладно?

— Л-ладно, постараюсь… Может, лучше я тебе?

— Только не пропадай больше? — Андрей вновь привлёк её к себе, — пообещай мне.

— Не буду… — Марина увернулась от поцелуев, — ты сейчас куда?

— К приятелю зайду. Вот, мне нужен дом номер… — Андрей глянул на свою шпаргалку, — это не здесь. Надо ещё проехать…

— Ладно, а я тут пока посижу. Слушай… — Марине стало совсем стыдно, она покраснела, поняла, что она отвратительная актриса, но у неё не было выхода, — мне сейчас нужны деньги… Немножко, рублей триста.

Андрей вытащил бумажник и сунул в руку Марине две бумажки по пятьсот рублей. Дружба всегда прекращается, когда начинают делить деньги. Поэтому Андрей зажал кулачок Марины и сказал ей на ухо:

— Чтобы никогда об этом не вспоминала? Поняла?

— Му-му, — промычала Марина, — спасибо.

— Я тебя люблю, — не зная, что к этому ещё добавить, Андрей сел в машину.

Марина поплелась обратно к лавочке. Андрей проехал около ста метров и повернул направо. Он припарковал «БМВ» у соседнего дома, решив проверить первый из двух адресов. Как проверить второй, он не знал, ведь у того дома и сидела Марина…

Церберы обходились с ним весьма прилично — то ли по указанию босса, то ли потому, что невольно пугались его мускулатуры. Хотя у них перед Толей было неоспоримое преимущество — маленькие да удаленькие автоматы в руках. Когда охранники заходили в помещение, где сидел Ушанов, то один всегда стоял у двери с автоматом наизготовку. Толя же пока не предпринимал никаких попыток убежать и вёл себя мирно. Ему в импровизированную камеру принесли старый матрас и кушанье — тарелку вьетнамской вермишели, шоколад и чай в пакетике. Жаловаться пока было не на что, и Толя, лёжа на матрасе, размышлял о смысле жизни и бессмысленности смерти. По логике, может произойти три вещи: Ионов убьёт его как ненужного свидетеля до того, как узнает про обман, Ионов узнает, что Толя не киллер и всё равно убьёт как свидетеля; либо кто-то спасёт его или он спасётся сам. Вариант договора с бизнесменом Толя не рассматривал — ему просто не верилось сейчас в такую чудесную возможность. Обычно советуют смиряться с худшим, но сейчас Толя разодрал бы пасть тому, кто даёт такие советы. Ежели он решит бездействовать и начнёт умирать, то так и умрёт бесславно. Конечно, против автоматов не попрёшь — рискованно, а если его будут допрашивать, то опять скуют наручниками. Что же ему остаётся?

Пока Толя не знал. В помещении не было ничего пригодного в качестве оружия, а пыльным матрасом из-за угла вреда не причинишь. Надо придумывать хитрость — прикинуться эпилептиком, лунатиком, астматиком или переть напролом… Или рассказать Ионову, что никакой он не киллер, а так, профан, захотевший сломить «бабулек» и при этом выйти просветлённым из дерьма.

После того, как кот-Миха был послан следом за Летучей мышью, Шеф вызвал человека с детектором, и тот проверил весь офис «Центавра» на предмет насекомых. Очень уж подозрительной была эта Бэт, но когда он убедился, что никаких закладок она не оставила, то даже удивился. Цель её прихода стала для Шефа загадкой.

Неожиданный звонок жены из дома ещё больше взбаламутил воду. Но не успел Шеф переварить полученную новость, как тут же позвонил Клиент. Ценой неимоверных усилий Шеф удержался и соврал, что всё в порядке, появились новые обстоятельства, которые необходимо срочно проверить, и поэтому сегодня Шеф встретиться не может. Распрощавшись с недовольным Клиентом, Шеф принялся названивать Елене Валентиновне — матери Толи Ушанова. Спустя час он заставил её с порога, не снимая обуви, бежать к аппарату. Мать Толи только что вернулась с пресловутой дачи.

— Елена Валентиновна, не волнуйтесь насчёт вашего сына. Он занят неотложной работой и не сможет приехать домой. Как и обещал, я увеличил ему суточные. Спасибо вам за понимание и поддержку…

Таким образом, Шеф сознательно подставил себя. Он считал так: виновен — отвечай. Только он виновен в пропаже Толи Ушанова, в том, что недоглядел за ним. Только ему и брать на себя ответственность за подчинённого. Это в других фирмах и предприятиях козлом отпущенья служит самый младший клерк или простой разнорабочий. Здесь, в «Центавре», все сотрудники знали, что Шеф никогда не кинет, и не будет перекладывать вину на невиновного. За это и любили Шефа, поскольку только за это и нужно уважать начальника.