Дафна дю Морье - Кукла (сборник)

Ведь полноценная жизнь не может ограничиваться такой малостью.

Да, было время, когда одного взгляда, брошенного исподтишка, хватало, чтобы он несколько недель пребывал в лихорадочном возбуждении, а нечаянное прикосновение на теннисном корте доводило едва ли не до состояния нервного срыва.

Подобные безумства остались в далеком прошлом. Теперь ему не восемнадцать лет, а двадцать четыре, и в приливе ироничного настроения он порой размышлял, как поступил бы Наполеон, предложи кто-нибудь полководцу взамен армии коробку с оловянными солдатиками. И тут ему приходило в голову, что знаменитая теннисистка Сюзанна Ленглен, в свою очередь, тоже возмутилась бы, если бы ее заставили играть ракеткой для бадминтона и воланом.

Молодой человек был искренен в своих чувствах, доведен до отчаяния и очень сильно влюблен.

Расставание в половине десятого вечера с пожеланием спокойной ночи представлялось современным аналогом пыток, изобретенных испанской инквизицией. В такие моменты ноги сами собой подкашивались в коленях, пальцы бессильно хватали воздух, а язык прирастал к гортани. Потом из груди вырывался глухой стон, и хотелось лезть на стену. Супружество виделось единственным решением проблемы… И вот, стиснув зубы и краснея от смущения, со сжатыми в кулаки пальцами, он пришел к отцу невесты, чтобы объявить о своем намерении.

— Сэр, — начал он, — так дольше не может продолжаться. Мне необходимо жениться.

Отец посмотрел на гостя сверху вниз.

— Охотно верю, — согласился он. — Только ко мне это не имеет ни малейшего отношения. Что же касается молодых людей вашего типа, лично я убежден, что длительная помолвка им только на пользу. Вы помолвлены семь лет, почему бы не составить договор еще на такой же срок?

— Сэр, мы не можем больше ждать. Стоит взглянуть друг на друга, и мы чувствуем…

Старик бесцеремонно оборвал его признание:

— Ваши чувства меня не интересуют. Ответьте-ка лучше, способны ли вы содержать жену?

— Нет… то есть да. Я найду работу.

— А что вы умеете?

— Могу чинить автомобили.

— Понятно. И полагаете, этого достаточно, чтобы обеспечить счастье моей дочери?

— Ну, в некотором роде…

— Так. Значит, вы рассчитываете сделать девушку счастливой, не имея ни денег, ни работы, ни профессии? Только орудуя гаечным ключом?

— Сэр, я…

— Чудесно. У меня нет слов. Дочери двадцать четыре года, и она вольна поступать как пожелает. Свадебные расходы я беру на себя, но потом вы оба не получите от меня ни пенни. Стало быть, вы утверждаете, что можете работать? Чутье подсказывает мне, что ваш брак будет удачным.

— Сэр, позвольте мне… могу я…

— Разумеется. Можете убираться прочь!

Свадьба прошла хорошо, как и полагается. В церкви звонили колокола, невеста была в белом платье и фате с флердоранжем, звучал гимн «Голос, пронесшийся над Эдемом».

У жениха от волнения заплетались ноги, потом он долго возился с обручальным кольцом, забыл свои слова и смотрел на невесту, как пекинес на плитку шоколада.

Пили шампанское, произносили тосты, а в завершение осыпали молодых дождем из конфетти и бросили на счастье старый башмак. Новобрачные покинули торжество во взятом напрокат малолитражном автомобиле «Остин-7» всего с пятью фунтами в кармане и парой чемоданов.

Из мебели в наличии имелась только палатка.

— Любимая, — обратился он к молодой жене, — я не могу отвезти тебя в отель на берегу моря даже на уик-энд. Придется провести ночь под звездами.

Супруга оказалась более практичной.

— Мы поедем на машине в Лондон, снимем комнату и найдем работу. Но сначала должен быть медовый месяц. Давай проведем его в палатке, которой я пользовалась, когда ходила в скаутах.

Новоиспеченному мужу эта мысль показалась самой романтической из всех, что могут прийти человеку в голову.

В горле что-то подозрительно булькнуло, и он замахал руками.

— С тобой и в свинарнике рай, но как представлю, что обрекаю тебя на ночевку в палатке…

— На небе взойдет луна, станут перешептываться между собой деревья, и тихо зажурчит ручеек.

— А я добуду на завтрак какого-нибудь зверя! — воскликнул он срывающимся от восторга голосом. — Зажарим его на огромном костре. И ты облачишься в шкуру, спасаясь от пронизывающего холода.

— Не забывай, сейчас на улице июнь, — торопливо заметила она. — И потом, мы не поедем дальше Беркампстед-Коммон.

— Ты просто чудо, любимая!

— Правда?

«Остин-7» с грохотом мчался по проселочным дорогам, и к вечеру новобрачные добрались до заросшей кустарником пустоши, которую сразу определили как цель своего путешествия.