Софья Ролдугина - Кофе и Карнавал

— …так значит, вы занимаетесь наукой?

— Да, химия — моя страсть, — важно подтвердил Карл Шварц и изволил пошутить: — Я даже женился на девушке из старинного рода ученых. Точнее, сперва увлекся работами отца моей дражайшей Ренаты, — миссис Шварц достался теплый взгляд, — а уж затем, когда стал частым гостем в его доме, понял, что нашел там свою судьбу.

— О, так значит, и вам не чужда исследовательская жилка? — обратилась я к Ренате.

Взгляд у Карла стал тревожным — мгновенно, будто слетела фарфоровая маска весельчака и беспечного болтуна.

— И да, и нет, — с запинкой ответила Рената. — Мне хотелось бы заниматься наукой, как мой отец, однако в Алманский университет не допускаются…

Тут к нашему столу подошел официант. Миссис Шварц осеклась, видимо, смущенная присутствием постороннего человека, пусть и слуги. Я недоверчиво моргнула — только что он разговаривал с секретарем дяди Рэйвена, а затем сразу, не выполнив, очевидно, никакого заказа, направился к нам. Официант же склонился к Карлу и что-то сообщил ему шепотом.

— Прошу прощения, — почти сразу же поднялся Шварц, делаясь ещё более хмурым. Во взгляде его скользил откровенный испуг. — Мне нужно срочно отлучиться. Кажется, дверь в нашу каюту снова была открыта. Я только проверю кое-что и сразу же вернусь. Надеюсь, вы не позволите заскучать моей дорогой Рени? — натянуто улыбнулся он.

— Конечно же, нет, я как раз хотела рассказать об одном случае в моей кофейне, — заверила его я. — К тому же скоро принесут чай и десерт.

Несмотря на все заверения, после ухода Карла повисло неловкое молчание. Мадлен, впервые за долгое время чувствовавшая себя неуверенно из-за немоты, чересчур усердно пыталась подружить Хенриха и Лиама, несмотря на то, что Хенрих почти не знал аксонского, а Лиам, разумеется, ни словечка не мог произнести по-алмански… Кроме нескольких заковыристых ругательств, как выяснилось еще на палубе — к счастью, в присутствии всего лишь капитана Мерри, а не Шварцев. Причем источник этих «знаний» Лиам называть категорически отказался…

А если нет надежды ни на подругу, ни на детей, то разряжать обстановку придется мне — так я успела подумать, прежде чем Рената Шварц, пугливо обернувшись, спросила тихо, от волнения сбиваясь на алманский:

— Скажите, вы ведь сейчас упомянули кофейню… А в Аксонии действительно женщина может вести дело, и её не будут mißbilligen … то есть ее не станут порицать?

Я несколько растерялась.

Вопрос действительно был… сложный.

— Хвала святой Роберте Гринтаунской, у женщин сейчас побольше прав, чем двести лет тому назад. Но это касается в основном передачи титула, наследования, опекунства и прочего. Ну, и, разумеется, в прошлое ушел ужасный закон, по которому женщина считалась совершеннолетней лишь будучи связанной узами брака. Однако в отношении финансовой самостоятельности ситуация более чем печальная. Пожалуй, ширманки не во всём так уж неправы, — невесело пошутила я. — Конечно, леди с громким титулом, тем более — вдова, как герцогиня Дагвортская, например, может и сама управлять своими землями. Более того, чаще так и происходит. Да и среди бедняков работающая женщина — явление частое. Но вы ведь не о прачках спрашиваете, так, миссис Шварц? — Она кивнула. — Юная леди или горожанка из состоятельной, но не родовитой семьи никогда не сможет открыть своё дело, не укрываясь за спиной мужчины. Брата ли, мужа… неважно. Право управлять кофейней именно в том виде, в каком это происходит сейчас, перешло мне по наследству от леди Милдред, а та получила его лично от королевы. Я знала ещё одну женщину, мисс Дюмонд, у которой также было своё дело — реставрационная мастерская. Но потом выяснилось, что сперва мастерская принадлежала её отцу, и лишь спустя долгих семь лет мисс Дюмонд, заработав определенную репутацию в мире искусства, смогла отстоять право самостоятельно заниматься любимой работой, не скрываясь ни от кого. Есть, полагаю, ещё молодые особы, к которым дело перешло по наследству, однако чаще они продают его, вкладывают деньги в банк, а затем просто получают проценты с капитала. Это и проще, и позволяет достичь финансовой независимости, не рискуя репутацией… А почему вы спрашиваете, миссис Шварц?

— Просто так, — отвела она взгляд. — Подумалось вдруг, что у нас, в Алмании, положение дел ещё хуже. Для того чтобы, например, заниматься наукой, не прячась за спину отца или мужа, нужно быть исключительной личностью…