Алексей Макеев - Она слишком любила красное

– Роман Александрович, Виктория не заслужила такой ужасной участи! Что сделали с быком, который напал на вашу супругу? Мужайтесь, Роман Александрович, вас постигло тяжелое горе…

Но, слава богу, постепенно эта трагическая новость всем изрядно надоела. Разговоры о преждевременной кончине моей жены незаметно отошли на задний план, уступая место новым сплетням, спорам и пересудам. Настало время, когда я мог позволить себе немного расслабиться, чтобы в ближайшем будущем у меня хватило сил и энергии для совершения очередного преступления. Мысли о Даниле Луговом не выходили у меня из головы. Я спал и видел его в деревянном гробу, который опускали в глубокую темную яму. Мне не терпелось испытать огромное наслаждение от мести, которая ни на минуту не давала мне покоя. Удачное убийство Виктории принесло мне некоторое облегчение, но этого было недостаточно, чтобы я перестал ощущать себя рогоносцем. Над ее любовником навис дамоклов меч. Его дни были сочтены. Мысленно я уже давно накинул ему на шею удавку. Мне оставалось лишь в реальной жизни потуже затянуть петлю.

Спустя пару недель, когда я убедился, что меня окончательно перестали доставать глупым соболезнованием, я деликатно попросил моего водителя разыскать Данилу и любезно пригласить ко мне в офис. Я так же попросил его не особо распространяться о несчастном случае, произошедшем с Викторией.

На следующий день, когда я разбирался с документацией, ко мне в кабинет вошла Людмила Геннадьевна.

– Роман Александрович, если вы не станете возражать, то я могу угостить вас песочным печеньем, – предложила она.

– Почему бы и нет, Людочка… – ответил я. – Можете мне не поверить, но я уже соскучился по вашей выпечке.

– Правда?

Ее глаза засветились, как горящие угольки.

– Правда, Людочка! – подтвердил я. – Мне всегда нравилось ваше печенье и ваши торты.

– Если хотите, я испеку для вас что-нибудь этакое…

– Экстравагантное…

– Вот именно.

– Только в том случае, если это вас не затруднит.

– Да что вы, Роман Александрович! Мне нетрудно…

Через минуту у меня на столе вновь появились чашечка кофе и ваза с песочным печеньем. Да и почему я должен был отказываться? Теперь по всем юридическим законам я официально числился одиноким вдовцом. Если ей было приятно за мной ухаживать, то почему я должен был игнорировать ее благородные чувства? Я не видел в этом ничего предосудительного.

Я надкусил печенье и еще не успел распробовать его на вкус, как сработал динамик селекторной связи.

– Роман Александрович! – хорошо поставленным профессиональным голосом сказала Людмила Геннадьевна. – К вам пришел Данила Луговой.

– Пусть войдет, – коротко ответил я.

Поспешно приготовившись к долгожданной встрече с моим ненавистным врагом, я отодвинул печенье и чашку с горячим кофе на край стола, выпрямился в кресле и напустил на себя изможденный удручающий вид.

Данила, как я и предполагал, был не в новом, но аккуратно отглаженном костюме. Его черные подстриженные полумесяцем усики были чуть ли не его визитной карточкой. В его взгляде не было ни робости, ни раболепного притворства. Он был горд, красив и даже чуточку заносчив.

– Степаныч передал мне ваше приглашение, – произнес он с чувством собственного достоинства.

– Верно, Данила! – ответил я. – Мне необходимо с тобой переговорить.

Я не мог не заметить, что, войдя в мой кабинет, он даже не соизволил поздороваться, не говоря о том, что мое имя и отчество напрочь исчезли из его лексикона. Я ничуть не сомневался, что ему было известно о трагической гибели Виктории.

– У меня семейное горе, – неторопливо произнес я. – Можно сказать, что оно сугубо личное…

– Знаю! – ответил он, присаживаясь на противоположное кресло.

Чтобы собраться с мыслями, я постучал кончиками пальцев по краю стола. Я не был готов к его наглой бесцеремонности. Меня так и подмывало спросить о его поездке в Вологодскую область. Я хотел послушать, что он скажет о своем пребывании на ферме моего тестя, но упорно сдерживал это желание, чтобы не испортить все дело с самого начала. Пусть он продолжает думать, что мне ничего не известно о его любовных похождениях.

– Слухи распространяются слишком быстро, – упадническим голосом подытожил я. – Они мчатся со скоростью молнии.

– У меня не так много времени, – перебил он. – Если можно, я бы хотел узнать суть вашего приглашения?

Меня поразила его бестактность. Не скажу, чтобы он был отпетым хамом, но в нем была какая-то излишняя самоуверенность.