Евгения Михайлова - Совсем как живая

– Прощай, милый. Мы уходим. Тебе так будет легче. Мама тебе поможет. Если что-то понадобится, звони. Мы с Артемом сразу приедем.

Он кивнул, не открывая глаз. Она с болью увидела слезы под плотно сжатыми ресницами, выбежала из комнаты, попрощалась с Ниной Валентиновной. Они с Артемом ушли… Под дубом ждал Коля. Неподалеку стояла машина, которую он купил.

– Ты давно ждешь? – спросила она.

– Нет. Всего четыре часа.

Они приехали в его квартиру и стали жить, ничего не загадывая наперед. Он ждал, когда она скажет: «Я все решила. Мы точно будем вместе». Она ждала, когда ее отпустит страшная печаль. Ей никогда не было так приятно и уютно с другим человеком. Она как будто вернулась домой. К нему – родному, смешному, очень домашнему. У нее никогда не было таких легких и теплых отношений с Александром. Она еще не разрешила себе это сказать, но столь сильного физического притяжения к мужчине она, оказывается, не знала. Но части картины не складывались. Александр – отец малыша, они расстались не так, как люди, сознательно решившие изменить свою жизнь. Судьба швырнула их в водоворот мучительных событий, которые от них не зависели. Все оборвалось жестоко, руины не стали прошлым и убивали надежды на будущее…

– Тебе грустно? – Коля стоял рядом и внимательно смотрел на нее. – Что не так?

– Мне так грустно, что я не знаю, что с этим делать. А ты знаешь?

– Знаю. «Шоколадом лечить печаль и смеяться в лицо прохожим». Все пройдет, моя милая, моя красивая, самая лучшая жертва на свете.

– Да? Я тебе верю, хотя тебе верить – просто смешно.

– Ну вот видишь. А говоришь, грустно. Придет Николаев, мы вообще над ним обхохочемся. Я научил Артема играть в шахматы лучше его…

Сергей Кольцов глотнул кофе и задумался.

– Слава, мне кажется, талант не пропьешь. Учит тебя Александр Васильевич, учит: ну, в смысле «евреи, не жалейте заварки». Я наблюдаю, как ты с каждым разом бухаешь в турку не просто больше кофе, ты уже вроде бы и воду из пипетки добавляешь. А получается все равно твоя непревзойденная бурда. Александр Васильевич, как вы это объясняете?

– Человеческая уникальность всегда прорвется, – рассмеялся Масленников. – Я даже стал что-то находить в Славином кофе.

– Игруны, – проворчал Земцов. – Вот я тоже удивляюсь. Мы с вами, Александр Васильевич, две старые рабочие клячи, всегда в работе. Но я вижу: вам не со мной интересно, вы всегда поддерживаете этого бездельника и пустозвона. Мне рассказали ужасную историю. Он опять мужа какой-то гламурной бабенки подловил… стыдно сказать – на другой гламурной бабенке. Вам это не противно?

– Мне – нет. Полагаю, они все при таком раскладе поимели – каждый свой интерес. Я прав, Сережа?

– В точку. И будем продолжать его иметь. Кстати, моя клиентка и подруга Моника – наш верный информатор по только что завершенному делу об убийстве Князевой. Если бы не она, мы бы пасли не того Осоцкого. В благодарность за сотрудничество, с большой скидкой я и застукал этого еще не мужа, но жениха в крайне неудобной позе. Я даже удивился, честно. Показать фото?

– Господь с тобой, Сережа. Мы же кофе пьем.

– А, ну да. Мы можем пить кофе, только глядя на Славу или на покойников, от созерцания живых людей за живым делом нас душат жаба и слезы. Вы меня обидели.

– У нас есть воображение, Сережа, – успокоил его Масленников. – В этих живых делах никто ничего нового не придумал. Я что-то не понял, в чем успех твоего предприятия? Если Моника потеряла потенциального мужа, за что скидка?

– Еще больше обижаете. Она получила нежнейшего, преданного и верного – не сойти мне с этого места – мужа. Они уже даже составили брачный контракт, от которого он в восторге. Это я к тому, что каждый схватил свой интерес. Моника – богатая женщина после нашего предыдущего развода. Женившись на ней, этот клипмейкер тоже станет богатым человеком, но при одном условии – жесткой моногамии. Чуть что – останется с голым задом.

– Тьфу, – прокомментировал Слава. – В смысле – молодец!

– Не стоит комплиментов. Меня поразило одно обстоятельство. Как кровожадны женщины! Вы не поверите. В свете, конечно, говорят об убийстве Виктории Князевой, появлении Ульяны Леонтьевой, которое связывают с арестом Вадима Осоцкого. Я немного рассказал Монике о сути дела. Как Ульяна выехала по документам Князевой. Между нами, конечно. Моника – могила. Так вы представляете, чего она сначала захотела. Просто загорелась. Узнав, что ее суженый спит с одной моделью, она попросила меня достать ей чей-нибудь труп! Подложить ему, потом попугать, что он подозревается в убийстве… Ну, это, говорит, наверняка сделает его верным на всю оставшуюся жизнь. Я был в шоке. Моника, говорю, он же станет слишком верным. Настолько, что сможет петь альтом в церковном хоре…