Евгения Михайлова - Совсем как живая

Мария медленно повернула к нему голову, посмотрела своим темным, непонятным взглядом и тихо сказала:

– Пойдем, Вася. Извини меня.

Они вошли в квартиру, прошли в ее уютную спальню – богатой женщины со вкусом: все радует глаз, но не режет его, в обстановке, как и в самой хозяйке, – недоговоренность, загадка, тайна. Он сел в удобное кресло, вытянул ноги, закрыл глаза. Как же он устал! Как хорошо ему здесь. Его жизнь – погоня, маневры, риск, добыча, страх потерь. Его быт роскошен, он выцарапал на это право у жизни, содрав кожу с рук. Цель настолько оправдывала средства, что жертв в этой битве не считали. У него вышколенная добропорядочная жена и сын, который станет наследником империи. И он не догадывался до недавнего времени, что можно так восхищаться странной, немолодой женщиной, в которой ему непонятно абсолютно все и которая совершенно его не любит. Василий открыл глаза. Мария сидела у туалетного столика и спокойно снимала макияж, как будто его здесь не было. На стене висел большой портрет, как и в гостиной, того же художника. Только этот был сделан со старой фотографии. Молодая Мария сидит, строго выпрямившись, на стуле с высокой спинкой, а у ее ног на маленькой скамеечке устроилась девочка с темными длинными волосами. Она положила головку матери на колени, сияет черными очами безусловной красавицы, а Мария, обнимая ее, смотрит точно такими же глазами, только это глаза Мадонны. Так ему кажется.

– Мария, скажи, пожалуйста, где Ульяна? – не выдерживает Василий.

– Я тебе говорила. Она уехала отдыхать. Я не знаю куда. Она взрослый, свободный человек.

– С кем она уехала?

– Понятия не имею. Уля – взрослый человек.

– Ты, разумеется, лжешь. И я пытаюсь понять почему. Ты случайно не от меня ее прячешь?

– С чего ты взял?

– В тебе есть что-то маниакальное. Ты что-то вбиваешь себе в голову, и тебя нельзя переубедить. Я пришел, чтобы прояснить наши отношения. Я прошу, Мария, давай поговорим. Тебе показалось, что я… слишком хорошо отношусь к Ульяне? Может, ты ревнуешь?

– Об этом забудь, – коротко рассмеялась она. – Я вовсе не ревную. Но ни мне, ни моей дочери не нужно, чтобы ты к ней хоть как-то относился. Избави бог, как говорится.

– Но почему? Я о ней забочусь, извини, что напоминаю, просто это все объясняет. Она мне дорога как дочь любимой женщины.

– Какая пошлость, – вдруг брезгливо произносит Мария.

– О чем ты… Как с тобой разговаривать… Хорошо, я постараюсь совершенно честно, как с умным, взрослым человеком. Я восхищаюсь красотой Ульяны, я… хотел бы ее видеть чаще, мне было бы приятно, если бы она ко мне иначе относилась… Мария, если ты думаешь, что родные отцы красивых дочерей избегают искушения… конечно, только в мыслях… Ну вот, я сказал тебе все как на духу. Так не говорят с женщинами. Так говорят с мужчинами, которым доверяют. И в этом заключается мое к тебе честное отношение.

Она внимательно смотрела на него. С того момента, когда они познакомились на фуршете, посвященном заключению сделки с фирмой ее мужа, Мария каждую минуту чувствовала его настойчивое внимание. Ее это беспокоило. Когда Виктора взорвали, она подумала, что ее опасения сбылись. Но нужно было выживать с двумя взрослыми и совершенно не приспособленными к жизни детьми. Они унаследовали нравственную беззащитность отца и надменно-настороженное отношение матери к миру – за пределами семьи. Ульяна получила хорошее образование, Толик поступил на юрфак МГУ, но не было в них современного хватательного инстинкта. Ульяну совсем не занимала карьера, она не пошла бы на все ради денег, Толик после гибели отца утратил все. Кажется, кроме страха. Он с рождения был очень слабым. Какой бы стала жизнь ее детей без денег, которых Виктор на самом деле не успел накопить? Мария заключила сделку с человеком, который сейчас напряженно ждет ее объяснений. Они не подписывали бумаг, конечно, но у него не должно быть сомнений в том, что это сделка. Что она с ним ради его покровительства и денег. Она многое знала о нем – он из тех людей, о ком все много знают. Мария считала его циничным, жестоким и алчным. Если бы он был не таким, не занимал бы свое место, на которое никто не посягал. Но… Кажется, они оба в чем-то ошиблись. Она не смогла сохранить дистанцию, которая бы исключала его надежды. Он нарушил свой главный принцип – брать, а не давать. Дело не в деньгах и вещах. Дело в чувствах, которые у него однозначно есть. И она не знает, что с ними делать. И еще Ульяна… Нет, они все решили правильно. Просто нужно помягче ему объяснить.