Федор Московцев - Колёса

Постепенно, по мере стихания болевого шока, Василий Иванович стал различать привычные предметы вокруг – стол, диван, торшер. У него оставалось немного времени. О чем обычно думают люди перед смертью? Вот об этом надо подумать.

Он вспомнил, как ходил с женой на концерт симфонического оркестра. Запомнилась тема, посвященная смерти Иисуса Христа. Звучали скрипки и виолончели на фоне тихого тремоло литавр и аккордов арфы, тема проходила в обрамлении челесты и фортепиано, создающих струящийся и сверкающий, словно лучи солнца на гладкой поверхности моря, фон, тема заканчивалась солирующим контрабасом с длительной ферматой на последнем звуке – риторическая фигура aposiopesis.

В детстве, когда Василий Иванович только-только узнал о том, что все люди умирают, он спросил у матери: «Смерть – это так страшно?» Мать ответила: «Нет, когда люди становятся совсем старенькие, они хотят умереть, потому что… в общем, тебе рано об этом думать, придёт время ты поймёшь».

И вот это время пришло. Василий Иванович описал некую восьмерку, дал, что мог дать, и теперь пора заземлиться. Он стал подводить итог своему земному пути, но его мысли потекли совсем в другом направлении. Что-то похожее на свет мелькнуло в его глазах и он вздрогнул, точно от подземного толчка. На него обрушились яркие солнечные потоки, раздвинув колонны мрака. В сознании пожилого человека, только что мечтавшего о смерти, появился давно иссякший оптимизм – мощное средство, которое обожествляет молодых, придаёт сил зрелым и оживляет стариков.

Василий Иванович стал думать о спасении. Его спасение находилось в правом кармане спортивных брюк. Мобильный телефон! Но достать его а потом еще набрать номер – та ещё проблема. Правая рука вышла из строя. Левая – где она вообще? Падал на спину, хоть и без сознания, но, как когда-то учили на дзюдо, выставив кзади руку, чтобы защитить от удара голову. Годами выработанный инстинкт. Левая рука сейчас находится под ним, под тазом. Он её даже не чувствует. Надо высвободить руку, и если она ещё работает, достать ею телефон из правого кармана брюк и дважды нажать зелёную кнопку.

Предельным усилием воли Василий Иванович принялся разрабатывать зажатую руку.

Итак, поехали: первая попытка, вторая… пятая, шестая…

– Ты прекрасен, спору нет; отдавай нам свой мушкет! – сказал Арсен, увидев появившийся из-за угла трэш-персонаж с ружьём, в панаме и охотничьем жилете, набитом патронами.

У Арсена, которого душила жаба купить себе что-то дороже Сайги, задрожали руки, когда он принял от охотника в панаме двустволку Heckler & Koch. Он открыл магазин – один ствол пуст, в другом торчит патрон.

– Как говоришь тебя зовут?

Трэш-персонаж обмяк, страдальческая складка обозначилась в уголках его губ.

– Святослав Дятлов.

Арсен с Алексеем приняли вызов в этот дом по поводу украденных колёс и подъехали к ларьку, чтобы купить воды и подумать, стоит ли реагировать и работать по беспантовому эпизоду. Либо сразу ехать на трассу – перспектива гораздо более заманчивая. А начальству можно доложить, что вызов по поводу колёс оказался ложным.

Для ГАИшной работы на трассе у них было всё необходимое: полосатая палочка, радар, фантики – штраф-талоны, бланки протоколов и милицейская Жигули «шестерка». В своё время эту списанную «шестерку» Алексей выкупил по остаточной стоимости, за какие-то сто баксов. Он обязался снять мигалку и закрасить милицейские опознавательные знаки, но не только не сделал этого, но вымутил ещё и поддельные синие милицейские номера. Далеко выезжать с района на такой машине было палево, и они с Арсеном обычно выезжали по вечерам ловить нарушителей на Дунайский проспект.

Этим вечером в их планах произошло непредвиденное изменение. Сто пятьдесят тысяч рублей – во столько оценил Арсен изъятое ружьё Heckler & Koch. Но эти деньги ещё предстояло отработать. Он сказал:

– Ну чего стоишь, гражданин Дятлов, пойдём разговоры разговаривать: как обгонял, как подрезал.

– У меня сняли колёса.

Святослав сильно вспотел, и от него невкусно пахло – какой-то кислятиной. То был его специфический запах. Алексей недовольно скривился:

– Какие ещё нахрен колёса, ты что, самоходная установка?

Ружьё положили в багажник, а Святослава затолкали в салон шестерки, на заднее сиденье, и стали с ним работать. Его положение ухудшилось, когда милиционеры, усевшись вслед за ним в машину, учуяли алкогольные нотки в его кисло-сладком благоухании.