Сергей ГОРОДНИКОВ: РУССКАЯ РУЛЕТКА

Доехав до просёлочной дороги, я свернул, съехал на бетонные плиты и устремился в жалкий, понурый лес. С верхних ветвей деревьев сорвалось и на лету закаркало непуганое вороньё. Узкую полосу дороги застилало водянистое грязно-белое покрывало, – по нему давно никто не проезжал и не проходил. И я решился. За лесной поляной у опушки затормозил, повернул к кустарникам и заглушил двигатель.

Было промозгло и тихо. Я выбрался из салона, запер машину и постоял среди деревьев, вслушиваясь и осматриваясь, как заяц. Неторопливо прошёлся обратно, оставляя за собой чёткие отпечатки подошв, сошёл на тропинку и ускорил шаги. Так я и шёл, пока не увидел водохранилище. Ни одной живой души не было ни на мрачной глади водохранилища, ни за оголёнными лесными зарослями. Постояв и убедившись в этом, я прошёл к заливчику, но не спустился к нему, а приблизился к молодой берёзе, к которой меня пристёгивали наручниками. Вынул из кармана тёплой куртки складной нож, вывернул лезвие.

Поковыряв в корнях берёзы сырую землю, без труда обнаружил пакет с аудиокассетой. Пакет был не повреждённым, и кассета выглядела целой. Я спустился к воде. Она казалась ледяной. Пока я ополаскивал кассету и смывал грязь с рук, кисти и пальцы покраснели и заныли. За деревьями хрустнула гнилая ветка. Я сунул кассету и кулаки в боковые карманы, встал и выпрямился. Вокруг опять царила тишина, но я постоял, подождал, чтобы пальцы отогрелись.

У меня в кармане была плёнка, стоимостью больше миллиона долларов. И был выбор, что делать с нею. Продать ли заинтересованным дельцам. Или поторговаться с папашей Вики, чтобы не лез в мою жизнь с таким нахрапом и вернул залоговый договор на квартиру. Ради этого я и решился поехать за ней. Однако, найдя плёнку, я начал сомневаться в возможностях её использования. Допустим, я предложу её отцу Вики. Но поверит ли он, что я не сделал копий? А если не поверит, долго ли я смогу играть в смелого ковбоя и избегать несчастных случаев? Продать же её кому-то из конкурентов его клана, получить миллион, – значит надо тут же бежать из страны, со всеми вытекающими последствиями. Помимо прочего, навсегда теряя женщину, которая была далеко не безразлична. И главное, я бы по существу признал своё поражение, и обрекался до конца дней торчать где-нибудь в Латинской Америке, пусть на роскошной вилле, но тупея, подыхая от скуки и бессмысленности существования. Нет, такая жизнь – не для меня. Во всяком случае, для человека моего возраста это незавидный удел.

Я вынул кассету из кармана, взглянул на неё и с размаха швырнул подальше в водохранилище. Вдруг сзади на берегу раздался выстрел, и сразу – второй. Кассету в воздухе вмиг подкинуло, разорвало на мелкие кусочки, и они разлетелись во все стороны. Я медленно обернулся, поднял голову. Эдик стоял под осиной, опускал к ноге ружьё с оптическим прицелом. В чёрном плаще он напоминал злого гения, готового превратиться в ворона. Я не удивился, если бы он каркнул.

Однако он заговорил по-человечески, холодно и спокойно, как будто зачитывал приговор.

– Тебе повезло, что выбросил кассету.

Я понял, что это означало.

– Так ты знал о ней? – глухо спросил я. – Откуда?

Эдик не ответил, стал отворачиваться. Но мне надо было обязательно разобраться, что всё это значило.

– Постой! – я остановил его. – Да, конечно. Как же я не догадался! Иван подсунул Оксане дипломат с газетными бумагами и двумя пустыми кассетами, именно с двумя. Но почему ты рисковал, позволил плёнке полтора месяца пролежать здесь? Неужели, чтобы проверить, что я с ней сделаю?

– Она не лежала здесь, – он голосом выделил последнее слово. – Я её обнаружил той же ночью.

– Когда я ушёл? А что же я выбросил?

Неприятно чувствовать, что задал идиотский вопрос. Он и не ответил. Конечно же, кассета была пустая, вынутая из фабричной упаковки и запаянная в пакет.

– И вот что, – вдруг предупредил он с холодной угрозой. – Не советую тебе обижать её.

Он отвернулся, и было слышно, как удаляется, – теперь он не крался за мной, а убирался прочь уверенно, как царь природы. Почему он не пристрелил меня вместе с кассетой? Сказал бы своим, я её не выкинул, а решился использовать. Возможно, кто-то ещё наблюдал за мной. Я невольно, с повышенным вниманием окинул взором окрестности, водохранилище. Как и следовало ожидать, никого не заметил. Если и был наблюдатель, он использовал бинокль и укрытие.

Вернувшись к «шевроле», я выехал из мрака лесной опушки на поляну и на ней опять заглушил двигатель. Достал из спортивной сумки бутылку с яичным ликёром, сделал два приличных глотка. Из сумки торчал уголок тёмной книжки в мягкой обложке. Завинтив крышкой бутылку, удрав её в сумку, я взял в руки эту книжку с двумя романами «Бальзака» – «Герцогиня де Ланже» и «Девушка с золотыми глазами». Закладкой служила фотография. Иван на снимке по-прежнему ухмылялся, выставлял за моей головой два разведённых пальца, то ли в виде латинской буквы «V», то ли в виде рожек. Нам было лет по двадцать.